Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 1

Все эти явления общественной польской жизни повторялись, в своей последовательности, на польской Руси, которая окаймляла коренную Польшу с юго-востока. По мере того, как воинственная часть польского общества успевала в преследовании татар, потомков первоначальных опустошителей Руси и Польши, она открывала простор для польской цивилизации со всеми её достоинствами и недостатками. На пространстве от Карпат до реки Нарева прибывали новоустроенные поветы и воеводства. Вскоре по основании в Галиции Русского воеводства в 1462 году появилось воеводство Белзское, в восточной части того же края. Тогда же население русского берега Вислы у Сандомира увеличилось до такой степени, что надобно было, около 1471 года, заложить там новое воеводство, Люблинское. Спустя немного времени, в земле исчезнувших ятвягов появилось воеводство Подляское. В 1563 году, "по причине сгущения рыцарской людности" в земле Галицкой, признано было нужным установить в Галиче другой сеймик для Русского воеводства, а через четыре года, по той же самой причине, южная оконечность Волыни получила отдельное устройство, под названием воеводства Брацлавского.

Страх татарских набегов сгущал хутора и сёла сперва у таких мест, которые представляли больше защиты и убежища во время внезапной опасности. По этой причине прежде всего делались людными окрестности укрепленных городов, каковы были: Бар, Брацлав, Винница, Киев. Но потом всего больше начала привлекать к себе богатая травами черноземная местность, лежавшая широкою пустынею ниже Канева и Белой Церкви, от Сулы и Днепра до Буга и далеко еще за Буг, — местность, которую успели отстоять против половцев древние русичи, и которую теперь потомкам их приходилось отстаивать против татар. Сюда спешили из глубины внутренних областей предприимчивые люди искать нового счастья. Знатные паны выпрашивали себе здесь у короля обширные украинские староства; мелкая шляхта добивалась должностей второстепенного, "не-городового", старосты, управляющего, под именем дозорцы, королевским имением, без права суда и расправы; простолюдинов манила льгота от всяких платежей и повинностей, которую основатели новых "осад" давали поселенцам на много лет вперед. Плодородие земли украинской вознаграждало труды каждого. Молва прославила эту землю, как обетованную, а современные польские публицисты печатали, для распространения между сеймующими панами, брошюры о том, как следовало бы распорядиться этим краем, для извлечения из него наибольших выгод. Одни советовали завести на левой стороне Днепра рыцарскую школу, для которой образцом предполагалось избрать немецких крестоносцев; другие находили удобным разделить всю порожнюю землю на Украине между убогою шляхтою, и пророчили, что этим способом здесь образуется новая Речь-Посполитая, так как порожней земли считалось тогда в Украине больше, нежели вся Великая и Малая Польша, взятые вместе. "Дивное дело", толковали паны на сеймах, "что лузитанцы и голландцы овладели антиподами и Новым Светом, а мы до сих пор не в состоянии совершенно заселить такого близкого и плодоносного края, который так легко нам занять! Мы знаем этот край меньше, нежели голландцы Индию [3] Весьма редкая брошюра: "O nowych Osadach i Slobodach ukrainnych Zdanie i Rozsadek", без означения года и имени автора. По печати и правописанию, относится к концу XVI века. .

В самом деле, не только польским государственным людям, но и московским думным дьякам не было тогда известно, где оканчивается земля одного государства, и где начинается — другого. Поляки сознавались, что украинские пустыни "еще не присоединены к их государству определенными границами и не составляют ничьей собственности"; а царь Феодор, в 1592 году, называл "своим путивльским рубежем" берега реки Сулы, где князь Вишневецкий заложил тогда, на старом пепелище, город Лубны, уничтоженный некогда татарским нашествием. Когда мысль о заселении украинских "пустынь" начала занимать умы знатных панов, никто не умел определить границ, до которых эти пустыни простирались, и даже самое положение жалованных панам земель обозначалось в актах весьма неясно. В 1590 году, князю Александру Вишневецкому, черкасскому старосте, пожалована "пустыня реки Сулы за Черкасами". В следующем году, князь Николай Рожинский получил во владение "пустыню урочища над реками Сквирою, Раставицею, Упавою, Ольшанкою и Каменицею". Сеймовым постановлением 1609 года, Валентию-Александру Калиновскому отдана "известная пустыня Умань, во всем объёме своих урочищ".