Михаил Черноусов - Советский полпред сообщает…

– Да, это хорошо, – сказал Сталин. – Мы вступили в Лигу наций вовсе не для игры. Лигу наций надо укреплять, а для этого необходим пакт взаимной помощи.

– Я доложу о нашей беседе своему правительству.

На этом беседа окончилась. Хозяин кабинета пригласил всех выпить по стакану чая. Пока накрывали на стол, Иден подошел к большой карте мира и, показав на Советский Союз, заметил:

– Как огромна ваша страна.

Сталин шутливо ответил:

– Страна-то большая, да трудностей много.

Иден перевел взгляд на Великобританию:

– А Англия на этой карте кажется совсем маленьким островом.

Сталин внимательно посмотрел на Идена.

– Да, маленький остров, но от него многое зависит. Вот, если бы этот маленький остров сказал Германии: не дам тебе ни денег, ни сырья, ни металла, – мир в Европе был бы обеспечен.

Иден на это ничего не ответил.

Майский мысленно подвел итог беседы: «Иден приехал без каких-либо конструктивных предложений. Видимо, его визит – это тактический ход: нажать на Берлин, помешать сближению СССР с Францией и успокоить общественное мнение в Англии. Но обмануть общественное мнение им не удастся. В документах о визите Идена – а их не скроешь, раз визит подавался в Лондоне с помпой, – англичане прочтут, что обе страны намерены проводить политику мира и коллективной безопасности. Они узнают правду о позиции СССР и смогут сравнить слова и дела консерваторов. Сравнение будет не в пользу правительства».

Пройдет меньше трех месяцев, и Англия без консультаций с Францией заключит 18 июня с Германией морское соглашение. Лондон удовлетворит все требования Берлина и вопреки Версальскому договору согласится на создание рейхом военно-морского флота, равного 35 процентам британского флота. Пропорция в отношении подводного флота будет еще более выгодна для Берлина – 45 процентов. В случае «исключительных обстоятельств» Германия сможет по этому соглашению построить подводный флот, равный британскому.

Антони Иден назовет это соглашение «важным шагом на пути к всеобщему сокращению вооружений»…

11 апреля 1935 года в Стрезе (Италия) открылась конференция премьер-министров и министров иностранных дел Англии, Франции и Италии. Обсуждался вопрос о нарушении Германией условий Версальского договора о ее демилитаризации. Конференция ограничилась примирительной резолюцией с «выражением сожаления». Англия высказалась против применения к Германии каких-либо санкций.

Четыре дня спустя было опубликовано соглашение Лаваля с Муссолини об «исправлении» франко-итальянской границы в Африке. Это была империалистическая сделка о разделе сфер влияния. За обещание Муссолини консультироваться с Францией в международных делах Лаваль передал Италии некоторые французские колониальные территории, граничившие с итальянскими колониями в Африке. Он дал слово также не препятствовать дуче захватить Эфиопию. 3 октября Италия напала на это единственное в те годы независимое государство в Африке.

Одновременно французское правительство в ущерб отношениям с СССР пыталось форсировать сближение с гитлеровской Германией.

Приглядываясь к тактике членов дипломатического корпуса в отношении гитлеровцев, Суриц подмечал нюансы. Британский посол Эрик Фиппс, например, почти нигде не бывал, избегал различных торжеств и собраний, с гитлеровцами был очень сдержан, чем вызывал у них раздражение. Суриц слышал, что из-за этого Фиппсом недовольны в Форин оффисе, поговаривали, что его должны сменить.

В последние месяцы заметно оживился, стал чаще появляться на публике Франсуа-Понсе. Что ж, это было понятно, того требовала линия Лаваля. Вчера Франсуа-Понсе по поручению своего премьера встречался с Гитлером и сегодня хотел рассказать Сурицу о своей беседе. Впрочем, как поговаривали в дипкорпусе, французский посол и раньше действовал в Берлине довольно активно, правда, внешне не так заметно: Франсуа-Понсе выполнял задания французских промышленников, снабжавших Гитлера оружием. Утверждали, что он и сам погрел руки на этих операциях.

Недоброжелательно по отношению к власть имущим держался здесь американский посол Уильям Додд. Сегодня утром Суриц встречался с ним. Американский посол был симпатичен Сурицу. В свою очередь Додд сказал как-то о Сурице: «Он весьма приятный и умный человек, безукоризненный джентльмен во всех отношениях – в манерах, одежде, поведении, даже французский посол не может превзойти его в этом, но… он – коммунист». С подобными вещами приходилось мириться, тут уж ничего не поделаешь.