Игорь Фроянов - Уроки Красного Октября

При Петре I отношение к католикам переменилось. «Уже во времена Великого посольства и путешествия Петра по Европе в 1697–1698 гг. началось сближение России с католическим миром… Перемена была разительной: многие русские посетили папскую столицу, с благоговением поклонялись ее святыням; Б. П. Шереметьев привез папе царскую грамоту: в Москву был направлен папский нунций. Католики получили право свободного въезда в Россию и право строить католические храмы в русских городах». [392]Первая католическая церковь в Санкт-Петербурге была построена в 1710 г. [393]. Однако в 1719 г. из России изгоняются иезуиты, а в 1728 г. указом Петра II существенно ограничивается въезд в столицу католических священников. Императрица Анна Иоанновна несколько улучшила положение католической церкви, но явное предпочтение среди иноверческих конфессий она отдавала протестантизму [394].

Количество католиков в России увеличилось в связи с разделами Польши в последней четверти XVIII века. Принятие же Павлом I «звания гроссмейстера Мальтийского ордена повлекло за собой переселение в Россию многих мальтийских кавалеров, большей частью иезуитов. По повелению императора Павла I вблизи Невского проспекта на набережной Екатерининского канала для иезуитского коллегиума-пансиона был выстроен дом. В пансионе, который здесь разместился, получили воспитание дети многих русских сановников, некоторые из них по завершении образования перешли в католичество. На это обратил внимание Александр I, и указом от 20 декабря 1815 г. пансион иезуитов был закрыт, а сами они были высланы из Санкт-Петербурга; им было запрещено жительство в Петербурге и Москве» [395]. В последующие годы позиции католиков в России несколько укрепились. И тем не менее «в начале XX века католическая церковь имела в России 12 епархий». В Петербурге, самом открытом влиянию цивилизации Запада российском городе, в это время «действовало 8 католических соборов и не менее 10 приходских и домовых церквей» [396]. Все это, конечно, капля в море.

Исторические факты, приведенные нами, не дают никаких оснований считать католицизм «традиционной религией» в России, поскольку лишь с присоединением Польши он стал заметным явлением в стране, да и то на западной ее периферии, а на коренных российских территориях католическая вера была почти неприметной.

Несмотря на это, римский первосвященник вмешивается в конфессиональную жизнь России, настоятельно предлагая Президенту Российской Федерации сделать все,чтобы «законные права верующих были эффективно обеспечены и чтобы можно было прийти к новой редакции текста, который, опираясь на богатый международный юридический опыт в этой области, стал бы гарантом религиозного мира великой российской нации» [397].

Помимо Б. Клинтона и Иоанна Павла II, к Б. Н. Ельцину обратились американские законодатели: 11 сенаторов и 15 конгрессменов. «Одним из определяющих событий этого века, – пишут они, – стало возникновение демократии и появление гражданских свобод у народа России. Преобладающее большинство этих прогрессивных изменений состоялось под Вашим (Б. Н. Ельцина. – И. Ф.) мужественным руководством в критический переходный период вашей национальной истории. Фундаментальным вопросом, которому Вы последовательно уделяли повышенное и принципиальное внимание, является защита религиозной свободы. На этот раз целью нашего письма является убедительно попросить Вас выступить против недавно прошедшего через Федеральное собрание законопроекта, который, по нашему мнению, представляет серьезную угрозу столь трудно завоеванной свободе. Предложенный закон резко урезает религиозные свободы, завоеванные после крушения коммунизма, и подчиняет религиозную деятельность жесткому и беспрецедентному по нынешним временам государственному контролю. Ряд положений вызывает особую озабоченность» [398].

Авторам письма показалось прямо-таки трагичным то, что «среди тех, по кому сильнее всего ударит» закон, принятый российским парламентом, окажутся «многие российские религиозные организации, которым отказывалось в регистрации в советское время. В их число входят многочисленные основные христианские конфессии и церкви, которые существовали в России в течение многих десятилетий, зачастую облегчая страдания ее граждан в тяжелые периоды их жизни» [399]. Американских корреспондентов беспокоит то, что с подписанием Б. Н. Ельциным закона «государственный контроль распространился бы даже на неформальные незарегистрированные религиозные «группы», такие, как молельные собрания в частных домах, от которых требовалось бы, чтобы они информировали официальные власти о таких собраниях. Более того, деятельность как зарегистрированных организаций, так и подобных неформальных собраний могла бы быть прекращена официальными властями по расплывчатым, недостаточно четко определенным причинам, включая «подрыв общественного порядка» или создание «религиозной нетерпимости». Как видим, американские законодатели настаивают на том, чтобы в России спокойно действовали всякого рода тайные религиозные организации, частные мольбища, чтобы в нашей стране продолжал существовать конфессионный хаос, в котором легко можно было бы растащить русский народ по различным, в том числе антиправославным, конфессиям. Сенаторы и конгрессмены с «почтением» обращаются с просьбой предпринять «все необходимые действия для того, чтобы данный законопроект не стал законом» [400].