С. Анучин - Нижегородские исследования по краеведению и археологии — 1999

Выше по Каме, на территории Удмуртии, зафиксировано еще три интересующих нас памятника. Ильнешское городище (Каракулинский район) было обследовано в 1894 г. Ф. Д. Нефедовым, обнаружившим наряду с древностями первой половины I тыс. н. э. бронзовую булаву XI—XIII вв. южнорусского происхождения и длинный железный меч неизвестного времени 22. Судя по всему, исследователь побывал на известном Ныргындинском I (Ола-Курук) городище ананьинско-пьяноборского времени, поскольку каких-либо признаков городища в окрестностях д. Ильнеш, несмотря на многократные поиски, обнаружить не удалось. Очевидно, Ф. Д. Нефедов, как полагал В. Ф. Генинг, невольно переименовал городище, известное еще А. А. Спицину, поскольку проехал к нему с другой стороны — от д. Ильнеш. Позднее памятник обследовали также Л. А. Беркутов, В. Ф. Генинг и разведгруппы Камско-Вятской экспедиции. Однако каких-либо новых находок древнерусского времени здесь выявлено не было. В этом же районе в 1970—1972 гг. в процессе раскопок Зуево-Ключевского I городища выявлены следы поселения (хозяйственные ямы, железные вещи — удила, коса, топор, ножи, рыболовный крючок), оставленные, вероятно, русскими поселенцами XVI—XVII вв. 24В д. Быргында в 1894 г. найден в горшке клад из мелких серебряных слитков неправильной формы. Возможно, это древнерусские монетные гривны. Еще ранее, в 1892 г., в Перевознинской волости (ныне Воткинский район) обнаружен серебряный монетный слиток новгородского типа 25. В среднем течении реки Иж близ с. Малая Пурга в 1984 г. найден бронзовый древнерусский змеевик XIV в. с изображением на одной стороне конных фигур Флора и Лавра, а на другой — клубка змей, обвивающих человеческий череп 26. Он отлит в той же форме, что и змеевик из Глазовского уезда, опубликованный Н. Г. Первухиным 27. К востоку от этой находки, в верховьях реки Большой Сарапулки, И. Г. Шапран выявила Пуроможгинское селище с находками фрагментов гончарной древнерусской керамики с примесью песка, дресвы и раковин в тесте. Один из фрагментов имел высокую шейку и округлый венчик с широким наплывом внутрь, что характерно для посуды XIII—XIV вв.

Приведенные материалы далеко не исчерпывают, надо полагать, пласт древнерусских памятников в южных районах Вятского края. Но они позволяют сделать определенные исторические наблюдения.

По сведениям письменных источников, взаимоотношения Волжской Болгарии с древнерусскими княжествами носили неустойчивый характер, но в целом преобладали мирные контакты. Об этом говорят и археологические находки на болгарской территории, свидетельствующие о постоянном проживании здесь выходцев из Древней Руси 28. Выделенная Т. А. Хлебниковой славяноидная керамика практически никогда, по нашим наблюдениям, не встречалась без собственно славянской 29. Это же касается и финского вещевого инвентаря, включающего на селищах, если судить по раскопкам Е. П. Казакова, славянские предметы 30. В то же время находки славяно-русских древностей не всегда коррелируются с финскими. Данный факт не кажется случайным. Вероятнее всего, он свидетельствует о притоке славяно-финского населения из одного более или менее компактного региона, скорее всего Волго-Клязьминского, и Костромского Поволжья. Косвенно это подтверждает и автор «Казанской истории», упомянувший «ростовскую чернь, забежавши та от крещения рускаго в болгарских жилищах» 31. По разработкам Е. А. Рябинина, ассимиляция чудского населения Верхнего Поволжья славянами сопровождалась, начиная с эпохи Андрея Боголюбского, христианизацией того и другого 32. Поэтому логично предположить, что именно во второй половине XII — начале XIII в. это смешанное сельское население («ростовская чернь») и оказалось в низовьях Камы.

Поход Андрея Боголюбского в 1164 г. на болгарское государство завершился, как известно, взятием русскими Брягова (Бряжимова, Болгара) и, по словам казанского летописца, «болгар тех под себя покори» 33. В этой обстановке известие «Повести о стране Вятской» о поселении отряда новгородцев в городке в низовьях Камы в конце XII в. (в разных списках 1174, 1175, 1187 и другие годы) 34не выглядит столь уж неправдоподобным. К тому же эти сведения в некоторой степени подтверждаются преданиями жителей села Челны, которые считают себя потомками новгородцев. Они даже рассказывают, что часть поселившихся в этом месте новгородцев ушла на Вятку 35. Думается, что реальность приведенных выше фактов может быть проверена и путем анализа ранее известных археологических данных, и посредством тщательного разведочного поиска с целью обнаружения новых памятников. А пока можно утверждать, что южная часть Вятского края в XII—XIV вв. была заселена смешанным в этническом плане населением, одним из компонентов которого были славяно-финские группы, проникшие сюда с территории Северо-Восточной Руси по Волге, Ветлуге и Вятке. Появление первых татарских поселений ограничилось здесь несколькими пунктами XVI — начала XVII в. 36Более интенсивным был в XVI—XVIII вв. приток русских поселенцев, оставивших укрепленные поселения (Елабуга, Набережные Челны, Мамадыш, Пьяный Бор, Каракулино, Сарапул), а также немало сел и деревень 37. Одновременно наблюдается инфильтрация сюда с Волги марийцев и постепенная миграция к северу и востоку аборигенов края — удмуртов 38.