Анна Ульянова - Детские и школьные годы Ильича

Помню, как на общественном катке, который устраивали в Симбирске, он и старший брат Саша катались на коньках с высоких гор, с которых и на санках-то сначала жутко было лететь - так они были круты. Согнутся сперва в три погибели на верхней, самой крутой части горы, потом постепенно расправляются и долго-долго катятся по раскату уже во весь рост. Я только с завистью поглядывала на них, а подражать им не решалась. При этом Володе, по-моему, кататься было легче, чем Саше: он был небольшого роста, коренастенький такой, крепкий. Но на коньках-то Володя катался, конечно, позже, гимназистом.

Как уже было сказано, Володя был большим шалуном и проказником, но его хорошей стороной была правдивость: нашалит и всегда признается.

Так, в возрасте пяти лет он сломал раз у старшей сестры линейку, которую она только перед тем получила в подарок. Он сам прибежал со сломанной линейкой сказать ей об этом; а когда она спросила, как это случилось, сказал: "Об коленку сломал", приподнимая ногу и показывая, как это произошло.

- Хорошо, что он не делает ничего исподтишка, - говорила мать.

Раз, впрочем, она рассказала, что и этот грех с ним однажды случился. Она чистила в кухне яблоки для пирога; кучка яблочной кожуры лежала на столе. Володя вертелся подле и попросил кожуры. Мать сказала, что кожуру не едят. В это время кто-то отвлёк её; когда она повернулась опять к своей работе, Володи в кухне уже не было. Она выглянула в садик и увидела, что Володя сидит там, а перед ним, на садовом столике, лежит кучка яблочной кожуры, которую он быстро уплетает. Когда мать пристыдила его, он расплакался и сказал, что больше так делать не будет.

- И действительно, - говорила мать, - он больше ничего не брал тайком.

Другой раз, когда ему было восемь лет, он скрыл одну свою проделку. Он был взят отцом вместе со старшими в первый раз в Казань, чтобы ехать оттуда в деревню Кокушкино, к тёте. В Казани, в квартире тёти, он, разбегавшись и разыгравшись с родными и двоюродными братьями и сестрами, толкнул нечаянно маленький столик, с которого упал на пол и разбился вдребезги стеклянный графин.

В комнату вошла тётя.

- Кто разбил графин, дети? - спросила она.

- Не я, не я, - говорил каждый.

- Не я, - сказал и Володя.

Он испугался признаться перед малознакомой тетей, в чужой квартире; ему, самому младшему из нас, трудно было сказать "я", когда все остальные говорили лёгкое "не я". Вышло, таким образом, что графин сам разбился. Прошло два или три месяца. Володя давно уже уехал из Кокушкина и жил опять в Симбирске. И вот раз вечером, когда дети уже улеглись, мать, обходя на ночь их кроватки, подошла и к Володиной. Он вдруг расплакался.

- Я тётю Аню обманул, - сказал он, всхлипывая. - Я сказал, что не я разбил графин, а ведь это я его разбил.

Мать утешила его, сказав, что напишет тёте Ане и что она, наверное, простит его.

А Володя показал этим, что ложь ему противна, что хотя он солгал, испугавшись признаться в чужом доме, но не мог успокоиться, пока не сознался.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В гимназию Володя поступил девяти с половиной лет, в первый класс. Готовили его к ней две зимы - сначала учитель, а потом учительница городского училища, самого близкого от нас. Учительница считалась очень хорошей преподавательницей.

К ней Володя бегал на часок, редко на два в день или до уроков, с восьми до девяти часов, или в свободные для учительницы часы, обыкновенно от девяти до десяти, когда в школе происходили уроки закона божия, рукоделия или рисования. Чрезвычайно проворный с детства, он так и летел на урок.

Помню, раз мать в холодное осеннее утро хотела одеть его в пальто, но не успела оглянуться, а его уже нет. Выглянула, чтобы позвать его обратно, а он уже за угол заворачивал.

Учился он легко и охотно. И способности у него были хорошие, да и отец приучал его, как и старших брата с сестрой, к усидчивости, к точному и внимательному исполнению заданного. Учителя его говорили, что Володе очень помогает то, что он всегда внимательно слушает объяснение урока в классе. При своих прекрасных способностях он запоминал обыкновенно в классе новый урок, и дома ему приходилось лишь немного повторить его. Поэтому только, бывало, начнётся вечер и мы, старшие, разложимся со своими работами в столовой, у большого стола, за общей лампой, как оказывается, что Володя уже выучил уроки и болтает, шалит, поддразнивает меньших и мешает нам.

А в старших классах в те годы много уроков задавали. "Володя, перестань!", "Мамочка, Володя заниматься не даёт!" Но Володе надоело сидеть смирно, и он шалит, ходит колесом. Иногда мать забирала меньших в залу, где они пели под её аккомпанемент на рояле детские песенки.