Елена Игнатова: Загадки Петербурга II. Город трех революций

 Сходный рецепт освобождения от страха нашел Михаил Зощенко, он рассказал о нем в повести «Перед восходом солнца». «Открытие» Зощенко относится к середине 30-х гг.; очевидно, лекарство от страха тогда искали многие.

 В 1933 г. в Ленинграде рассказывали анекдот: милиционер услышал разговор двух прохожих и арестовал одного из них за антисоветскую агитацию. «Отпустите его, он ненормальный», — вступился собеседник. «Какой, к черту, ненормальный, когда все правильно говорит», — ответил милиционер и повел задержанного в отделение.

 А. Э. Краснов-Левитин навсегда усвоил правила конспирации и в воспоминаниях, написанных через десятки лет, назвал фамилии только тех друзей, кого наверняка не было в живых: Владимир Вишневский погиб в ленинградском ополчении в августе 1941 г., Борис Григорьев умер в блокадном городе в 1942 г.

 Такое объяснение дал Н. С. Хрущев в докладе «О культе личности и его последствиях» на ХХ съезде КПСС (25 февраля 1956 г.).

 В октябре 1937 г. ЦИК СССР постановил увеличить максимальный срок заключения за «контрреволюционные преступления» до 25 лет.

 В то время в состав Ленинградской области входили нынешняя Псковская, Новгородская, Мурманская области и часть территории Вологодской области.

 Измененная начальная строка стихотворения Блока «Вступление» (1905): «Ты в поля отошла без возврата».