Эдгар Уоллес - Руки вверх !

- Сегодня вечером я не буду ужинать дома, - сказал он слуге. - На моем письменном столе лежат деньги - возьмите половину себе. Остальное кухарке. Вы мне больше не нужны.

Слуга остался стоять с открытым ртом.

Люк и сам не знал, что привело его на набережную. У него не было намерения покончить с собой. Он даже не думал на эту тему. Проходя мимо большого серого здания, он остановился. Скотленд-Ярд. Там есть такой большой, толстый сыщик, "Воробей", сгладивший много несправедливостей этого безумного мира. Но он вряд ли разрешит проблему Люка. Дети бедных... Он сам принадлежал теперь к ним... Кто был несправедлив к нему? Маргарита? Он не мог обвинить ее. На углу Норфолк-стрит он снова остановился. Здесь живет его поверенный... Пойти к нему и рассказать обо всем? Захочет ли тот разговаривать с сумасшедшим, трижды сумасшедшим...

Он пошел дальше. На набережной он прислонился к решетке около остановки трамвая. Мимо спешили люди, молодые и старые, суетливые и полные достоинства. Он старался угадать чувства и мысли этих молодых девушек и студентов, стариков и ремесленников. Как они были счастливы! Они верили друг другу, эти дети бедных...

- Вы ждете кого-нибудь?

Голос звучал уверенно, но приветливо. Люк встретился с пытливым взглядом полицейского. Полицейские не любят людей, останавливающихся около решетки ночью, над черными водами реки. Особенно людей с белым, как мел, лицом и застывшими отчаянными глазами...

- Н-нет, - пробормотал Люк, - я никого не жду.

Полицейский с любопытством посмотрел на него.

- Мне кажется, я вас видел где-то...

- Возможно. - Люк круто повернулся и свернул за угол...

Часов в одиннадцать вечера начал накрапывать мелкий дождь. Люк неторопливо шел по какой-то из отдаленных улиц Лондона. Он почти наткнулся на человека, который крался вдоль домов, сгорбившись и засунув руки в карманы пальто. Люк, носивший ботинки на резиновой подошве, поравнялся с ним раньше, чем тот успел его заметить. Человек с проклятьем отпрыгнул в сторону и хотел было улизнуть, но что-то в лице Люка заставило его остановиться.

- О! - сказал он хрипло. - Я думал, что вы лягавый.

Люк узнал его.

- Вы Левинг?

Человек уставился на него.

- Милостивый Боже, ведь это вы, мистер... как вас... Мэдиссон! Что вы здесь делаете? Надо было прийти ко мне домой - это не мой участок.

Он беспокойно оглянулся.

- Вы думали, что я сыщик?

Тонкие губы Левинга вздрогнули.

- Я сказал так, но на самом деле я подумал, что это кто-нибудь из шайки Коннора: они прогнали меня сегодня из Ротерхайта... вообразили, что я слежу за ними. Они всегда думают, что я виноват, если кого-нибудь из их шайки накрывают.

- Они думают, что вы шпионите за ними?

- Ну да, выдаю полиции, - объяснил Левинг. - Прошлой ночью схватили брата Коннора. Они решили, что это из-за меня...

Люк постепенно начал понимать.

- Идите сюда, - руки, похожие на когти птицы, втолкнули его в грязный, плохо освещенный переулок. - Я очень нервный сегодня... Мистер Мэдиссон, вы ведь джентльмен, вы поможете бедному человеку... Вы не знаете Коннора... он американец... по крайней мере, сидел в Синг-Синге... Несколько фунтов помогли бы мне выбраться из Лондона...

- У меня нет с собой денег, - ответил Люк.

- Не мог бы я завтра прийти в бюро? - Голос Левинга ясно выдавал овладевший им страх. Вспомнив, он добавил: - Те десять фунтов я отдал Ганнеру и...

- Вы ничего не отдавали Ганнеру, - холодно перебил его Люк. - Мистер Байрд рассказывал мне о вас.

Смущенное молчание.

- Во всяком случае, я бы очень хотел, чтобы вы остались со мной, сэр, - начал Левинг. - Я назвал вас "лягавым". Вы, в самом деле, похожи на них. Если люди Коннора увидят меня с лягавым, то...

Четыре темных силуэта вынырнули из темноты. Люк с любопытством посмотрел на них. У всех кепки были низко надвинуты на глаза, а руки засунуты в карманы.

- Что ты хотел от меня, Джо? - спросил Левинг плачущим голосом. Господин ведет меня в...

Один из четырех грубо рассмеялся.

- Тебе уже необходим лягавый? - сказал он. - Мало, что ты вынюхиваешь Коннора? Это для тебя, Левинг!

Люку показалось, что человек, говоривший это, немного придвинулся к Левингу. Тот закашлялся и, шатаясь, упал на землю.

- А это для лягавого, - продолжал голос.

Люк отшатнулся, но было уже поздно. Он почувствовал прикосновение горячего железа к своей груди. Странная слабость охватила его... Он прислонился спиной к стене дома и медленно сполз вниз...

Последние проблески сознания отметили топот убегающих ног, четыре тени, скрывшиеся в темноте... Кровь быстро расползалась огромной лужей по мостовой. В остекленевших глазах отражался чахлый огонь уличного фонаря.