Иван Прыжов - Московские дуры и дураки

Теперь отвечать уже нам не трудно: данные у нас готовы, которые, кажется, видели и сами читатели; остается только собрать их в одно целое и составится определение, которое и даст порядочное понятие об Иване Яковлевиче. Итак:

Иван Яковлевич, решительно говорим, не лжепророк и даже не пророк, а человек обыкновенный, получивший правильное воспитание домашнее, и весьма достаточное истинно-религиозное образование в духовной Академии, только, по настроению души своей и внушению Св. Духа, пожелавший тихого, благочестивого и безмятежного жительства в лесу; потом — насильственно лишенный скромного своего намерения и посаженный в дом безумных, где ныне бескорыстно подающий одни советы, известным ему образом, не для всех понятные, всем тем добрым людям, которые добросовестно занимаются своими житейскими делами, семейством, воспитанием детей в духе нашей православной веры и благочестия, и в постоянной заботливости сохранения этой веры, — наконец, всем тем, которые ищут успокоения, теплого сердца и доброго привета, от угнетающей их среды, в которой они не по силам и средствам обременены разными заботами, трудными и неудобовыносимыми.

Вот кто такой, по нашим понятиям, Ив. Яковлевич!

Но книжка г. Прыжова еще не кончилась. Он, говоря об Ив. Яковлевиче и беспощадно осуждая его, точно так же, на следующих страницах, бесцеремонно и жестоко поступает со всеми, кои имели или имеют малейшее поползновение познакомиться с Ив. Яковлевичем. У него всем готов строгий приговор, не исключая родственников и даже своей матери (стр. 22). Он признается нам, что бабушка, тетушка и матушка его были усердными почитательницами Ив. Яковлевича; а все окружащее его, по словам г. Прыжова, есть нечисть (стр. 25); следовательно и мать — нечисть? А кто же, после этого, будет сам г. Прыжов?? Пусть же, скорый и великий мастер на решения и осуждения, потрудится уже разрешить нам — сам и эти вопросы!

Наконец, г. Прыжов, заключая житие Ивана Яковлевича, прибирая и приравнивая к нему других, по мнению его, сродных ему и окруженных также своим культом, который больше состоит из барынь и купчих, осуждаемых им на непроходимое невежество, как самый неистово-рьяный прогрессист кричит: «Воскресных школ! Бога ради воскресных школ на каждом углу»!! И что же? Тут же, только на другой странице, как в некую нечистую яму низвергаясь вниз головою, впадает в сильное себе противоречие. Он говорит, что 33-и письма, приложенные к книжке его, взяты им у одной дамы, бывшей воспитанницы Екатерининского института, имевшей 20 лет сношение с Ив. Яковлевичем, следовательно, образованной и давнишней почитательницей его. Что же теперь, по мнению г. Прыжова, выше: Институты, или Воскресные школы? Как вы думаете, читатель? Вижу, что вам не разрешить этого вопроса; а я скажу вам: чтобы истинно образовать себя и не быть почитательницами и почитателями Ив. Яковлевича, так надобно ходить для того в Воскресные школы, а Институты закрыть. Вот об чем толкует вам г. Прыжов! Так ли г. автор жития Ив. Яковлевича? Да? Ну и finis coronat opus!

Прекрасные почитательницы Ивана Яковлевича! На долю вашу больше всех пришлось выслушать упреков от г. Прыжова и потерпеть от него унижения. Примите же этот малый труд мой с тою любовию, какою вы всегда готовы, от нежного сердца вашего, награждать всякое доброе дело. Пусть он послужит вам опровержением взводимой от г. Прыжова клеветы на вас и истинным объяснением об Иване Яковлевиче.

Что же сказать нам самому Ивану Яковлевичу?

« Блажени, говорит Спаситель наш Иисус Христос, изгнаны правды ради; яко тех есть царствие небесное. Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще мене ради » [16]. 16 Матф. гл. 5, ст. 10 и 11.

Вот вам, от нас и утешение, осужденный старец!

Высокоблагородный сын Фемиды! Ревнитель правды, строгий судия и страшный обличитель! Честь имею доложить вам (пишу канцелярским слогом в том убеждении, что он более приличествует сущности дела и положению подсудимого), что я всем вышеизложенным оставался бы вполне доволен, и готов бы был, положа руку на сердце, сказать своему благодетелю за доброе слово его обо мне одно крепкое-русское «спасибо», — и больше не разглагольствовать, — если бы краткость изложения не оставляла мне места и самому — мне повести с вами речь свою; а ваше обдуманное или необдуманное (не смею пророчествовать) намерение — обойти меня, подсудного, своим вызовом на общественный суд гласности, не побуждало меня не оставлять начатого вами процесса — вовсе без апелляции. Вам и самим должно быть известно, что в подобных делах, истцам и ответчикам даются права — недовольным из них решением — переносить судопроизводство в высшую инстанцию, или просить в том же самом суде, по недостатку представленных фактов, переследовав его, вновь дать делу решение. А в нынешнее время, как я слышал, по мнению многих, нет выше и беспристрастнее того судилища, как «гласность», к которой и вы, м. г., два раза обращались уже на меня с жалобами. Позвольте же, м. г., и мне, впрочем в первый и последний раз, представить в то же верховное место несколько своих дополнительных пунктов, как для большего разъяснения, так и для совершенного уже окончания обо мне дела. Вот причины, по которым только я и сам решился говорить против вас! Прошу принять их в уважение.