Алексей Азаров - На острие меча

Вернувшись, Никифоров отправился к министру, тяжело шлепнул на стол пачку приговоров. Мрачно сказал:

— Это лишь ускорит восстание. Новые искры в бочку с порохом.

— Что вы предлагаете?

— Думаю, что совершенно необходимо добиться у монарха права контролировать суды и убедить его, что без проверки и утверждения в военно-судебном отделе смертные приговоры не должны приводиться в исполнение. Массовые казни скрыть нельзя; каждая новая не укрепляет, а разрушает режим и армию; солдаты будут бунтовать.

Даскалов покивал седеющей головой.

— Это убедительно. Прошу представить доклад.

Никифоров засел за бумаги, собрал и проанализировал статистические данные, аргументировал выводы; и доклад пошел «наверх», чтобы возвратиться назад с резолюцией царя: «Одобряю. Борис». Это спасло жизни антифашистам, арестованным в Варне, и группе членов ЦК БКП, выданных провокатором. Председатель суда полковник Младенов сообщил, что собирается приговорить к расстрелу четырнадцать обвиняемых; Никифоров доложил материалы процесса министру таким образом, что тот наполовину сократил список. Семь членов ЦК избежали расстрела. Не чудом. Их спас Никифоров.

Министр и двор доверяли генералу Никифору Йорданову Никифорову. Он был для них абсолютно «своим» — пока… Монархист, опора трона.

С Пеевым обстояло иначе.

Вновь назначенный директор службы ДС 1 Павлов распорядился передать ему для изучения досье на всех видных в прошлом марксистов, по тем или иным причинам отошедших от партийной деятельности. Гешев, не слишком охотно делившийся с начальством добычей, счел себя оскорбленным, но повиновался, представив папки на 872 человека. Одновременно, опережая начальство, он приставил филеров к каждому из них, приказав наблюдать неотступно и тщательно. В середине списка подозреваемых, среди других, чья фамилия начиналась на «П», стояло и имя Александра Костадинова Пеева. Слежку за ним возглавил полицейский инспектор Любен Сиклунов — старательный, с давним опытом работы в охранке.

Его люди не спускали глаз с дома 33 на бульваре Адольфа Гитлера. Ходили по пятам. Пеев чувствовал их присутствие; порой за ним ходили так плотно, что хотелось повернуться и спросить: «Ну как, братец, еще не надоело?» Однако он не стремился ускользать, вел себя как обычно и, только запершись вечером в кабинете, с привычной тщательностью анализировал: что это — результат прямых подозрений или превентивная мера? Прочти он доклад Сиклунова, и все бы стало на места, внеся спокойствие, но доклад был известен только Николе Гешеву — даже не Павлову! — и лишь ему одному. «Доктор Пеев утром, как только выйдет из дому, к восьми часам направляется в сладкарницу у входа в Борисов сад возле Орлова моста. Там он обычно встречается с офицером запаса полковником Ерусалимом Василевым, сторонником нынешней власти и известным в прошлом патриотом (доктор Пеев является его личным адвокатом); со Стояном Власаковым, одним из редакторов газеты «Мир» — журналистом, в прошлом «народняком» с русофильским уклоном, пользующимся доверием в обществе; с Костой Нефтеяновым — кооперативным деятелем, никогда в прошлом не имевшем левых проявлений; с профессором Грозьо Диковым из Софийского университета; с богатым торговцем из Софии и другими. Они пьют кофе до половины девятого, после чего каждый направляется по своим делам. Доктор Пеев идет в суд и к десяти приходит в Национальный кооперативный банк. Работает с директором банка в одной комнате, а директор — наш человек. В обед, к двенадцати часам, доктор Пеев обычно выходит из банка, садится в трамвай № 4 на площади Святой Недели и едет домой обедать. После обеда выходит из дому обычно в два часа и отправляется в банк. Иногда встречается с генералом Никифором Йордановым Никифоровым и вместе с ним гуляет по Борисову саду. До сих пор не замечено, чтобы доктор Пеев встречался с коммунистами. Я беседовал с Симеоном Ивановым Буревым и полковником запаса Ерусалимом Василевым. Оба уверяют, что доктор Пеев политикой не занимается».

В этом рапорте, в целом правильном, были две мелкие погрешности и две крупные. Мелкие касались часов прихода и ухода Пеева из кафе и банка; крупные были связаны с персонами генерала Никифорова и торговца. Поперек первой страницы Гешев плотным почерком, выработанным за годы службы в канцелярии, вывел резолюцию: «Наблюдение за доктором Александром Пеевым продолжать. Не надо забывать, что он наш идеологический враг». Ни генерал, ни торговец в разряд «идеологических врагов» не попали. Да и какие, спрашивается, претензии можно предъявить обоим: один служит трону, другой, мобилизованный из запаса, работает в цензуре на телеграфе. Очень, очень благонадежные люди, с безупречными послужными списками.