Николай Лузан - Контрразведка. Тайная война

К началу 1941-го он еще более укрепил свое положение. В органах госбезопасности высоко оценили его информацию о ревизионистских настроениях среди командиров китайской бригады и после зачистки пораженцев рекомендовали не куда-нибудь, а в святая святых — в разведотдел Дальневосточного военного округа.

Для разведчиков активный коммунист Пак — бывший негласный сотрудник органов НКВД Ситров оказался настоящей находкой. Он налету схватывал премудрости нового для себя дела. Вскоре начальник разведотдела «положил на него глаз». Пака начали готовить для ответственной работы в качестве резидента нелегальной советской сети в Маньчжурии.

Это был неслыханный успех для японской разведки, О таком генерал Янагита за свою долгую службу еще не слышал и потому с особым вниманием вчитывался в каждую строчку донесений Каймадо-Пака. Он пытался понять: как тот еще при жизни стал живой легендой?

В далеком 1922 году молодой армейский офицер из древнего рода самураев неожиданно отказался от блестящей военной карьеры в пользу неприметной службы в нелегальной разведке. Что заставило его сделать такой шаг? Верность рода Каймадо своему девизу: «Долг и Честь!»? Или жажда подвига во имя «великой Японии», которой горели многие юноши из благородных семей после позорного поражения на Дальнем Востоке? Об этом знали только он сам и капитан Такасаки, давно ушедший в мир теней и сумевший разглядеть в нем будущего гения нелегальной разведки.

Сменив строгий военный мундир на замызганную корейскую дабу, Каймадо перевоплотился в молодого рабочего Пака и активно включился в революционную борьбу. В 1923 году он, «спасаясь» от преследования полиции, вместе с группой революционеров, бредивших идеалами коммунизма, бежал из Маньчжурии в Советский Союз. После проверки в ГПУ, отделавшись легким испугом, вышел на свободу и активно включился в строительство социализма.

Ударный труд на железной дороге и упорство в изучении трудов Ленина и Маркса были вознаграждены. Через три года его приняли в комсомол и вскоре поручили руководить рабочим комитетом в поселке Нагорный. Там на деятельного активиста обратили внимание старшие товарищи и в 1929 году рекомендовали в партию большевиков, а затем направили учиться во Владивосток на рабочий факультет университета.

На этом месте Янагита остановился, выпил рюмочку саке и снова вернулся к делу резидента Каймадо.

Первые шаги как разведчик-агентурист тот сделал после третьего курса университета, когда проходил заводскую практику на паровозоремонтном заводе в Улан-Удэ, сумев добыть материалы о составе вооружения и степени защищенности бронепоезда. Позже, в 1934-м, он создал там свою первую резидентуру.

География и диапазон разведывательной работы Каймадо поражали. Успешно закончив учебу в университете, он получил направление на химзавод № 92 в далекий Сталинград. Для дирекции инициативный и безотказный инженер стал настоящей палочкой-выручалочкой. За год работы Каймадо-Пак успел перебывать в командировках в Азове, Новороссийске, Сталино (с 9.11.1961 г. Донецк. — Прим. авт. ) и Астрахани. Он, подобно «Летучему голландцу», появлялся в разных местах: то в закрытых цехах завода «Баррикады», то на военных верфях, то на испытательных полигонах.

Потеряв связь с резидентом, Каймадо-Пак действовал на свой страх и риск. В неполные двадцать девять лет самостоятельно провел три вербовки агентов в Сталинграде и добыл ценную информацию о производстве танков. В Азове сумел исхитриться и скопировал чертежи нового пограничного катера. Семнадцать листов отчета, подшитых в дело, свидетельствовали о результативности его работы в тот период.

В 1934 году, по возвращению в Улан-Удэ, Каймадо-Пак восстановил связь с японской разведкой и передал резиденту Хая Си добытые материалы. Их содержание, а также три вербовки, проведенные среди инженеров местного паровозоремонтного завода, произвели на руководство разведки сильное впечатление. Вскоре Каймадо стал самым перспективным резидентом в Советском Союзе.

В течение следующих трех лет резидентура работала как швейцарские часы и добывала ценную информацию даже в тяжелейшем 1937 году.

Здесь Янагита болезненно поморщился при воспоминании о том времени. Тогда японская разведка в СССР потеряла большую часть своих резидентов и агентов: они попали под безжалостную «косу» репрессий.

Но Каймадо-Пак и на этот раз нашел выход: на свой страх и риск подставился на вербовку и вскоре стал для Управления НКВД по Приморскому краю ценным агентом — разработчиком вражеского элемента. В дальнейшем это открыло ему дорогу в советскую разведку, а японской разведке позволило приобрести уникальную возможность контролировать деятельность советской шпионской сети в Маньчжурии. Часть ее со временем оказалась в застенках, а другая регулярно подпитывала дезой командование Красной армии. О результатах последней работы Каймадо-Пака — выявленных 18 большевистских агентах в Харбине, Дацине, Цицикаре, Синьцзине — генерал Янагита лично доложил в Токио. Не задерживая внимание на своем рапорте, генерал перешел к очередному донесению резидента Каймадо.