Николай Лузан: Контрразведка. Тайная война

События лета и осени 1918 года стали тяжелым испытанием для власти большевиков в России. Против молодого советского государства, казалось, ополчился весь остальной мир. Вслед за мятежом левых эсеров в Ярославле и Рыбинске командующий Восточным фронтом генерал М. Муравьев открыл его для восставшего 40 тысячного чехословацкого корпуса.

Бывшие военнопленные: чехи, словаки, венгры, получившие от советской власти свободу и разрешение для проезда на Дальний Восток, чтобы затем во Франции начать боевые действия против Германии, стали заложниками в большой игре, которую начали страны Антанты на российском поле.

11 мая 1918 года в Лондоне в резиденции Дэвида Ллойд Джорджа, премьер-министра Великобритании, состоялось секретное совещание с участием ведущих министров. На нем было принято решение «рекомендовать правительствам стран Антанты не выводить чехов из России», а снабдить их оружием, выделить для командования опытных генералов и использовать в качестве интервенционистских войск.

Решение было поддержано в Париже и Вашингтоне. Оставалось только найти исполнителя в большевистской России. Долго искать не пришлось. Более подходящей кандидатуры, чем один из лидеров большевиков Л. Д. Троцкий, как бы парадоксально это ни казалось, не существовало. Лев Троцкий был слишком многим обязан всесильному советнику президента США Вудро Вильсона — Эдварду Хаусу по прозвищу Полковник Хаус, автору плана раздела России.

Революция революцией, а бизнес есть бизнес! Троцкий, не без помощи спецслужб США и Великобритании перебравшийся из Нью-Йорка в кипящий, словно паровой котел, революционный Петроград, с присущим ему напором взялся отрабатывать деньги, вложенные в него американскими и британскими толстосумами. Но это уже другая, требующая отдельного повествования, история.

А тогда, в конце весны 1918 года, Троцкий только и ждал подходящего случая, чтобы взяться за выполнение «плана Полковника Хауса». Вскоре такой случай представился. 25 мая в Челябинске произошла массовая драка между чехами и венграми. На фоне кровавой Гражданской войны, полыхавшей на необъятных просторах России, в которой ежедневно гибли тысячи людей, несколько раненых и покалеченных ничего не значили. Но не для Троцкого. Этот инцидент, скорее бытовой, чем военно-политический, стал для него удобным предлогом, чтобы спровоцировать чехов на вооруженный мятеж.

В тот же день Троцкий издал приказ, в котором говорилось: «Каждый чехословак, найденный вооруженным… должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором найден хотя бы один вооруженный солдат, должен быть выгружен из вагонов и заключен в концлагерь». Эти угрозы-требования не оставляли чехословакам выбора: они взялись за оружие.

Спустя полтора месяца в руках чехословацкого корпуса оказались большая часть Сибири, Урал и такие стратегически важные центры на Волге, как Казань и Самара. В Лондоне, Париже и Токио, видимо, посчитали, что дни большевистской России сочтены, и поспешили урвать свой кусок от лакомого русского пирога. На севере британо-французский экспедиционный корпус захватил Архангельск и начал продвижение к Петрозаводску. Японские войска оккупировали Дальний Восток. В Закавказье немцы и англичане, опираясь на поддержку националистических сил (мусаватистов — в Азербайджане, дашнаков — в Армении и меньшевиков — в Грузии), привели к власти марионеточные правительства. Войска белоказаков под командованием генерала П. Краснова двинулись на Царицын (Волгоград. — Прим. авт. ), чтобы отрезать Москву и Петроград от бакинской нефти и хлеба южных районов страны.

Территория, контролировавшаяся большевиками, уменьшалась, словно шагреневая кожа. Им оставалось надеяться только на чудо. И оно произошло. Обращением от 25 октября (7 ноября по новому стилю. — Прим. авт. ) 1917 года к гражданам России они перевернули страну. Это обращение заняло всего четверть газетной страницы, но по своему значению перевесило все многопудовые решения Временного правительства и заслуживает того, чтобы привести его полностью.

«К ГРАЖДАНАМ РОССИИ!

Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.