Андрей Савельев - Как убивали СССР. Кто стал миллиардером

Если бы хоть раз в русской истории, выбор, как предлагал Гайдар, был сделан в пользу расслабления государственного организма, национальной воли и снижения мобилизационной готовности народа, России не существовало бы! Видимо, Гайдара это вполне бы устроило. Он видел, как подломились основы нашего государства. И радовался, что оно вот-вот рухнет. Но не вышло. Оно не рухнуло. Растерзанное, истекало кровью, но все еще какие-то признаки жизни подавало. И эти признаки раздражали Гайдара.

Рецепт Гайдара состоит в том, чтобы, убив государство, убить наверняка и мифический тоталитаризм, и вездесущую бюрократию, и бич российской экономики – инфляцию.

Правда, с течением времени Гайдар начал подавать признаки отрезвления от абсурда. Он написал, что главные причины провала демократической власти связаны «не с тем, что люди стали жить намного хуже (или демагоги сумели им внушить, что страна “катится в пропасть”), а с глубоким разочарованием избирателя в “демократии воров”». Но все-таки та «демократия», что вошла в каждый дом, строилась-таки по Гайдару. Так что микроскопические признаки прозрения опять связаны с нежеланием отвечать за учиненный в стране абсурд.

Гайдаровский тип абсурдного мышления не предусматривает ничего конструктивного с точки зрения государственного строительства. Именно поэтому и другие декларации Гайдара не содержат ни одного ответа на вопрос «как?», ни одного признания в ошибках. Потому и все его филиппики против коррумпированной власти были типичным фарисейством, столь распространенным в среде либералов.

Либеральная законность проявила себя лишь в виде бесконечного парламентского «творчества» и оправдания бездействия, а также прямых преступлений против государства отсутствием соответствующих правовых актов. Романтики либерализма настолько увлеклись законотворчеством, что не заметили: все их труды готовились для архивной пыли – что законы СССР, что законы России. Примечательна и история с проектом Конституции РФ, работа над которым принесла много сладких минут правоведам и публицистам, но оказалась абсолютно бессмысленной, абсурдной по своему результату.

И опять хочется вспомнить одного из героев Салтыкова-Щедрина, прошедшего практику конституционализма у медведей. Этот энтузиаст законотворчества отнес в «Полицейские ведомости» объявление следующего содержания: «НОВОСТЬ!! СТАТСКИЙ СОВЕТНИК ПЕРЕДРЯГИН!!! Изготовляет Конституции для всех стран и во всех смыслах. Проектирует реформы судейские, земские и иные, а равно ходатайствует об упразднении таковых. Имеет аттестаты. Вознаграждение умеренное. Согласен в отъезд» .

О том, что есть в понимании революционных либералов законность, говорит Заявление исполкома движения «Выбор России» от 22 сентября 1993 года. Там сказано: «Президент России своим указом реализовал волю избирателей, воплотил в конкретные меры положения, одобренные Конституционным совещанием». В этом примечательном документе отмечается также, что действия Бориса Ельцина «дают обществу уникальный шанс для спокойного перехода к полноценной демократии, конституции свободного демократического российского государства». Всего через несколько дней залпы по парламенту России показали, насколько это был «уникальный шанс».

Через пару месяцев после расстрела российского парламента блок «Выбор России», во всем поддержавший изменника и мятежника Ельцина, в своих предвыборных программах объявил, что он, дескать, отстаивает принцип «Свобода – Собственность – Законность» и «выступает за запрет организаций, выступающих с призывами к насильственному изменению конституционного строя или иным образом попирающих закон, какой бы политической ориентации они не придерживались». На этом примере хорошо видно, как понимается законность революционными либералами. Они исходят из принципа целесообразности и трактуют принцип законности столь вольно, что на свет появляется уникальная по своей абсурдности формула: «Незаконно, но легитимно».

Обратим внимание на то, что в классической западной формуле либерализма российскими революционерами ценность безопасности заменена ценностью законности . Здесь и кроется подмена. Западный либерализм законность ценит лишь как один из инструментов, обеспечивающих реализацию других ценностей (той же безопасности).

Парламентаризм в либеральной интерпретации у нас быстро приобрел чисто фасадные формы и практически не был использован в системе государственной власти России для достижения общественного согласия. Российский парламент стал театром публичной склоки, добровольного сумасшествия значительного числа изначально неглупых людей. Смущенные либерализмом парламентарии умудрились так провести разделение властей, что избавились от бремени власти полностью. Зато дали возможность бюрократии свалить на парламент львиную долю ответственности за собственные безобразия, имитировать народное представительство.