Владимир Цыбулько - Непрочитанные страницы Цусимы

Первый факт вытекал из японского признания: "Ввиду того, что снаряды неприятеля ложились хорошо, 3-й отряд вышел из сферы падения снарядов и, меняя скорость, держался от неприятеля в 9000 м (48,6 каб) впереди его курса". В этом признании виден факт успеха русских в ведении артиллерийского огня, вынудившего японский 3-й боевой отряд выйти из боя. В дальнейшем движении отряд применял маневр скоростью, чем достигалось изменение положения обстреливаемого корабля относительно точки прицеливания, в которую выстреливались снаряды. Учитывая превосходство японцев в силах, меры, направленные на уничтожение японского 3-го отряда, были остро необходимы.

Второй факт подтверждает важность разведки противника, выполненной 3-м боевым отрядом, это видно из следующего текста японского Описания: "Около 1:20, увидав на NO выходящих из тумана наши 1-й и 2-й боевые отряды [3-й отряд - В.Ц.] предоставил им неприятеля и, пройдя у последнего с кормы, направился к северу". В Описании отсутствуют указания о действиях главных сил в случае отсутствия (например, уничтожения) 3-го боевого отряда. Но факт обязательности проведения разведки противника японским 3-м боевым отрядом в интересах главных сил видится отчетливо. По-видимому, государственное и морское руководство страны понимало, что в случае гибели в этом бою даже двух броненосцев, итоги войны для Японии становятся плачевными.

Таким образом, скоропалительное прекращение Рожествинским успешной стрельбы лишило русскую эскадру первого успеха, который мог положительно повлиять на итоги и результаты Цусимского сражения.

Оставшийся в строю 3-й боевой отряд представил командующему японским флотом важные данные о слабости русской эскадры и целесообразности проведения Цусимского сражения.

В 1 час 50 минут пополудни русские броненосцы начали бой главных сил. Из-за тумана на "Орле" трудно было различить кто и по кому стреляет. По заключению следственной комиссии по Цусимскому бою огонь открыли флагманские броненосцы "Суворов" и "Ослябя" по японскому флагману "Миказа". Вслед за ними в бой вступили другие русские броненосцы. В 1 час 55 минут пополудни ординатор госпиталя Л.К. Гейман зафиксировал канонаду в северном направлении. В действительности это означало, что японский 1-й боевой отряд (броненосцев) начал пристрелку по головному левой колонны русской эскадры "Ослябя".

В 2 часа пополудни Ольга Петровна, возможно единственный наблюдатель на русской эскадре, записавший момент производства японцами массы звуков "беспорядочных, глухих и зловещих", то есть первого централизованного залпа по броненосцу "Ослябя". Оговоримся, одиночные выстрелы или залпы производились японскими броненосцами и до 2-х часов, но первый централизованный залп зафиксировала в 2 часа Ольга Петровна. Как видно, на белом "Орле", несмотря на большое расстояние и ограниченную видимость, в общем, верно ориентировались в обстановке и могли по мере продвижения эскадры на север подбирать людей с погибших кораблей, но делу мешали японцы.

Около 2 часов 30 минут "Орел" пришел на траверз крейсеров и транспортов русской эскадры, стоявших с застопоренным машинами. Во мгле отчетливо просматривались: "крейсера "Урал" (с большим дифферентом на нос от полученной пробоины) — "Алмаз","Светлана", "Владимир Мономах", транспорты и миноносцы. Было видно, как миноносцы, обстреливаемые японцами, подбирают из воды тонущих людей. Наиболее вероятно, что это происходило там, где потонул "Ослябя". На "Орле" было отдано приказание приготовиться к приему раненых. Команды катеров и барказов заняли места по расписанию боевой тревоги. "Орел" переложил руль на свои корабли и несколько прибавил ходу. Катера и шлюпки вывалили за борт для последующего спуска на воду.

Японцы обстреливали русские корабли. Перелетные падения снарядов начали ложиться около "Орла", сначала саженях в 30-40 от корабля, а затем ближе к его бортам. Один из снарядов упал настолько близко от левого борта, что от поднятого им всплеска вода через иллюминатор попала в каюту, где лежал больной доктор Д.Т. Вержбицкий. Обстрел белого "Орла" японским крейсером видела Ольга Петровна, она эмоционально описала виденную жестокость. В ней вспыхнуло "чувство животной ненависти" к стрелявшим, возникло желание "сделать какое-либо странное зло им, этим убийцам, отомстить за задыхающихся и корчащихся в ужасных предсмертных судорогах людей". Она, сестра милосердия, была готова встать в ряды тех, кто сражался с врагом.