Сергей Бородин - Молниеносный Баязет (Звезды над Самаркандом - 3)

Но какое-то слово уловил и удивился:

- Что? Что?

- ...мамлюки. Собеседники султана. Которых вы вырвали из когтей хромого злодея, ушли.

- Куда?

- Никому не сказавшись. Утром вернулись в хан со здешним караванщиком. Собрались, завьючили верблюдов и пошли. На Каир.

- Не попрощались...

- Тайком. Тишком.

- Зачем бы так?

- Поспешают. Поспешают.

- Чтоб раньше меня припасть к стопам султана!

В нем ожил закоренелый царедворец со всеми тревогами, коварствами, происками, без чего не устоишь ни у одного владыки, без чего жизнь при дворе не сладится.

- Чтоб прежде меня, Нух!..

- Я тогда был при вас, ничего этого не видел. Наши люди ничего из вашего им не дали.

- А они?

- Попытались было. Кое-что приглядели взять с собой. Нет, не дали ни одного вашего вьюка.

- Ладили б свое довезти. У них тоже немало...

- А вот мамлюкские вояки из стражей, которых Хромец вам прислал, не пошли. Остались. И нубиец с ними. Ждут вас. Боятся, не прогнали б вы их...

У ворот постоялого двора сидел, ожидая, мальчик Иса, приемыш караванщика Ганимада.

- Ты зачем пришел?

- О господин, много надо сказать.

- Встань и скажи.

- Была погоня. Прискакали ночью в тот хан, где я лежал. Отец оставил меня: я болел. Лихорадка. Дрожал, не спал, потел, ждал, чтобы она прошла. Лежу. Стук. Крики: "Открывай. От Повелителя!.." Я притаился. Привратник открыл. "Где караван?" - "Какой такой?" - "Тот, из Дамаска". - "Давно ушел". - "Куда?" - "А может, в Иерусалим, а может, в Александрию, я вслед не смотрел". Они еще кричали, топали, грозились. А хозяин им: "Зачем их задерживать, когда они показали пайцзу?" Тут воины оробели, что не догнали. Как звери, остервенели, хлещут лошадей, поскакали назад. На том и конец: не догнали. Они назад в Дамаск, а я, как велел отец, к вам. Сказать: "Не догнали!"

Ибн Халдун пробормотал молитву. Вытер ладонью лицо. С улыбкой посмотрел в лицо мальчику.

- Теперь придется тебе со мной идти в Каир.

- Так и отец велел.

- Ловок он!

- Еще бы! - с достоинством, с гордостью за Ганимада согласился его приемыш; опытный караванвожатый увел караван по каким-то боковым тропам. Теперь Бостан бен Достан дойдет до Феса. Дело сделано.

Словно за все его молитвы, раскаяния и покаяния ниспослано ему вознаграждение - эта добрая весть: письмо дойдет.

- И еще: отец велел вам отдать. Когда воины прискакали, я ее во рту спрятал. Вот она.

Мальчик достал и отдал Ибн Халдуну ту щербатую пайцзу с трещинкой, словно к ней прилип волосок.

Мальчик договорил:

- Отец сказал: незачем ей гулять по дорогам арабов.

Ибн Халдун вдоль трещинки разломил ее, подержал на ладони, подкидывая обе половинки, и бросил на иерусалимский двор под мозолистые ноги верблюдов.

Конец третьей книги

Стамбул. Ташкент.

1970-1971