Игорь Морозов - Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма

Эти обычаи восходят к ритуальной практике, известной аборигенным народам Северной Европы и Сибири, согласно которой кукла является заместителем умершего человека (см. «Антропоморфные фетиши в разных культурах» и «Похороны и поминки»).

Параллелью к этим обычаям и поверьям может служить сохраняющийся до сих пор в некоторых местах на Севере России обычай изготовления куклы в память об отсутствующем близком человеке или родственнике. У поморов жены изготавливали куколки ушедших в море мужей, и на время их отсутствия эти куколки выполняли функции хозяина дома [устное сообщение А. Б. Мороза]. В Великоустюгском р-не Вологодской обл. «вот ты поехала, мать да отец об тебе расстраиваются, жалеют, сделают куклу и хранят. Посадят тут и – такие были, знаешь, „грядки“ называли, на грядки посадят. Пока он не придёт из армии, эту куклу никуда не девают, с места не стрясут! Всё на её глядят… Из глины делали, ставили. А то, видишь, ведь тряпка, дак может неладно будет там, забусиет [=запылится – Даль 1880, т. 1, с. 556]. А глина – глина и есть. Одевали – платьё сошьют, наложат, фартук сделают, ой! Брюки, рубашку. Какой-нинабудь чепчик сошьют, как фуражечку. Белым мелом или цем-то писали, штёбы видно было, штё лицё… У кого дак из глины, а у кого дак вот так, навертят тряпки на палки, куделю. Нашивали белую тряпку и рисовали тут глаза, нос, ротик эдак нарисуют. Целовек, целовек!.. Да, эдак делали. Девочку, дак так прямо, а мальчика, дак это делают чё-нинабудь тут, шчёбы штанишки напихать. Так шчё сверху мальчик как это вот, снизу надевают штанишки, картуз сморщат, приморщат. Парень уезжал – парнишка делают, а ежели девушка – девушку. И ждут до тех пор, пока она не вернётся домой. Она [=кукла] сидит всё там, стоит. А вернётся, потом уж играют ёй маленькие дети. Отдают уж играть: „Слава Богу, папа пришел“! Там вот играют и называют: девочка, дак там это прежние-те слова – Акулина ли как ли там, прежние-те слова? Федорой называли [куклу]. „Ой, Федорка!“ Называли. А ежели парень уехал как, может, Николай, Александр, так и кукла звалася, парничок так звался. Как приезжает он домой, обрадуется, говорит: „Ну, слава Богу всё же я, – говорит, – домой приехал!“ Сразу куклу ему подают в руки. Он садится за стол, куклу берёт в руки. А потом отдаёт ребятишкам…» [ЛА СИС, пос. Полдарса Великоустюгского р-на Вологодской обл.].

В большинстве случаев данный обычай уже считается пережитком. «Это уж матери делают такие куколки. Свои делают, штё ушел, скажем, сын в армию, а уж мать и сделает на мальчика и куколку. Кто какую сделает, не особо большую. Только память вот. Ну вот, может, такую сделают [=побольше ладони], штёбы посадить да видеть. Дак вот на евонноё место – до его [прихода] и будёт сидеть. Лицё это белой тряпочкой завяжут, крандашиком глазки, всё ему сделают, накрасят. Тоже всё тряпочноё, раньше ничего не было! [Брюки, рубашку], всё сделают. Раньше были полицы, дак или на полицу посадят, к иконам, штёбы было видно, как зайдёшь так… А [потом] покажут ему, посмеются да выбросят, да и всё… У меня муж ходил на войну, дак я ничего не делала. А это вот у нас в деревне-то, ранешние-те старухи, гляди-ко, раньше-то были, до меня-то, старше матери нашей, они делали…» [ЛА СИС, пос. Полдарса Великоустюгского р-на Вологодской обл.].

В традиционных обрядах выпроваживания и проводов заместителем покидающего родной дом человека могут служить очень разные предметы. Наиболее распространенными являются маленькое деревце или древесная ветвь, что получило отражение в рекрутском фольклоре:

[ЛА МИА, д. Крусаново Парфеньевского р-на Костромской обл.]. В Вашкинском р-не Вологодской обл. до сих пор существует обычай в случае ухода молодого человека в армию прибивать на внешний угол дома украшенную разноцветными ленточками ветку [Кормина 1999, с. 37, с. Троицкое]. Различные манипуляции с ветвями деревьев – обычная практика при проводах рекрутов. «Еще вот в армию пойдёт – заламывали берёзку. Вот провожаешь в армию солдата, и по дороге он сам заламывает берёзку и загадывает. „Если, – как я думаю, – вернусь, то, значит, берёзка отрасти. А если как не вернусь, то она погибнет, засохни!“ Вот он сам заламывает. Да. Мы вот провожали с Королёва, с деревни – у меня брата Ивана провожали мы в войну ещё. Там ведь в село-то ведь едем, в Леденгскую, там ведь были ведь и лес, ну, такой кустарник, берёзки-те были. Вот эту берёзку заломил он. Вот он и заломил, и загадал, шчё вот. А мы уж ходили проверяли, шчё отросла ли эта берёзка, ли не отросла? И ёму в письме написали, шчё: „Твоя березка отросла!“… По пути пойдёшь, посмотришь, как она отрастает…» [ЛА МИА, д. Королёво Павинского р-на Костромской обл.].