Игорь Морозов - Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма

У чувашей, марийцев и удмуртов обрядовые куколки духов-покровителей семьи и хозяйства (йерех, воршуд), тесно связанных с предками, хранились в родовых святилищах [Салмин 1991, с. 265; Емельянов 1921, с. 45]. У барабинских и усть-ишимских татар фигурки, изображающие духов предков, размещались в берестяных туесах или деревянных ящичках – см. илл. 63 [Иванов 1979, с. 141, рис. 152], которые держали в доме и брали с собой на охоту. У удмуртов в семейном поминальном обряде йыр-пыд сётон аналогичные функции выполняла кукольная одежда (дэрем), которую клали в специальный короб (мушко) вместе с головой и костями жертвенного животного [Долганова, Морозов 2002, с. 354]. Появление на месте куколок кукольной одежды в этом контексте очень закономерно [см. Традиционное воспитание 1988, с. 27, кеты]; ср. существовавший у ульчей обычай помещать детали одежды умершего человека в специальный ящик, который ставили в шалашике близь могилы, чтобы душа, узнав свою одежду, смогла правильно найти путь к телу [Смоляк 1991, с. 102]. Как посредник-эквивалент человека (аналог куклы) рубашка выступает и в других обрядовых ситуациях, например, при снимании мерки с рубашки жениха или больного [Свирновская 1999, с. 72].

Илл. 63

У манси существовали изображения в память об умершем в виде куклы, размером приблизительно 25–30 см. Их наряжали в одежду, которую носил умерший в последнее время или в которой он был похоронен [Ромбандеева 1993, с. 67]. В память об утонувших в воде, погибших в лесу или на войне, то есть не захороненных, не преданных земле, мужчины манси сооружали харакан. В проведении этого обряда принимали участие на равных правах как мужчины, так и женщины. Моление в «харакане» совершали женщины, пожилые мужчины и подростки со своими матерями. Чаще всего это происходило на специальной площадке неподалеку от деревни. В переднем углу площадки устанавливали срубленные молодые деревья, украшенные лоскутками. Деревца обычно подбирали чуть выше человеческого роста и оформляли в виде человеческих фигурок, завязывая им ниже макушки веточки в виде вытянутых рук. Перед деревьями расставляли чашки с едой; на землю в нескольких местах площадки плескали вскипяченную на разожженном костре воду. Поклонившись украшенным деревцам и по сторонам света, ели пищу, поставленную под деревья, а под деревья ставили новые порции. Кроме того одну чашку ставили перед костром, другую – возле источника воды (реки, озера). Эту пищу начинали есть только после того как она переставала выделять пар: это означало, что духи угостились [Ром бандеева 1993, с. 11, 66].

Помимо этого манси были известны символические изображения духов-предков (наай оотыров), прилагавшиеся к тряпичным их изображениям. Так, Полум оойку изображался куклой с черной суконной повязкой на шее, шириной в три пальца. Хоонт тоорум оойку изображался в виде куклы в красной суконной обертке с семью стрелами (его образом может быть большая волкообразная собака). Души невидимых людей (духов) могли представать в образе комара; они почитались во многих домах в виде кукол из черных лоскутков. Символические изображения покровителей являлись их атрибутами и хранились в священном ящике того или иного духа. По этим признакам можно легко узнать каждого соответствующего духа-предка [Ромбандеева 1993, с. 71–73].

Таким образом, изложенные факты помогают представить возможную эволюцию антропоморфных фигурок от изображения или символического воплощения конкретных полумифических личностей (героев) к их устойчивой связи с духами предков и, наконец, к их осмыслению как предметной инкарнации локальных божеств. Эта эволюция во многом отражает общее направление развития человеческого мышления на протяжении последних тысячелетий. Ее логическим завершением является как религиозная, так и светская скульптура современности.

С точки зрения эволюции и типологии антропоморфных фигурок немаловажно, что они нередко изображают отдельные части тела мифологического персонажа, которые в процессе исторического развития могли осмысляться как самостоятельные мифологические существа, так же как в других культурах отдельные индивиды могли быть частью тела племенного или кланового животного-тотема (см. выше). Например, ключевой персонаж древнеегипетского пантеона, бог мудрости, счета и письма Тот мог идентифицироваться с левым глазом другого божества – Гора (Хора) – сокола и в этой своей ипостаси отождествлялся с луной [Рак 2000, с. 50–51, илл. 38]. Ср. символ глаза (др. – егип. ar ) в иероглифическом написании имени Осириса [Бадж 1997, с. 153]. По другой версии, Тот являлся языком бога-демиурга Птаха (Пта) или сердцем бога солнца Ра [МС 1991, с. 453, 547].