Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности

Область городищ со штрихованной глиняной посудой, как уже указано, охватывает не только Северо-Западное Поднепровье, но и Юго-Восточную Прибалтику, т. е. исторические земли литовцев и латышей. На этом основании в археологической литературе эти городища уже давно рассматриваются в качестве бесспорных древностей балтийских племен «раннего железного века», тогда как этническая атрибуция других локальных групп верхнеднепровских городищ нередко подвергалась сомнениям. И только в последнее время, после новых исследований верхнеднепровской гидронимии, установивших восточную границу древних балтов, эти сомнения окончательно отпали. Оказалось, что племена Северо-Восточного Поднепровья— днепро-двинские, верхнеокские и юхновские — полностью входили в ареал древней балтийской гидронимии, их границы на севере, востоке и юге полностью совпадали с гидронимическими границами древних балтов. [24] П. Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне…, стр. 184–189.

Наиболее своеобразной группой верхнеднепровских племен «раннего железного века» были обитатели милоградских городищ, расположенных в нижнем течении Припяти, Гомельском Поднепровье и низовьях Сожа. Если большие размеры значительной части милоградских городищ на южной окраине Верхнего Поднепровья вряд ли следует рассматривать в качестве особого этнокультурного признака (речь об этом шла выше относительно юхновских городищ), то своеобразные однокамерные жилища, несколько углубленные в землю, особые формы круглодонной глиняной посуды, примитивная глиняная скульптура, неизвестная другим племенам Верхнего Поднепровья, и некоторые другие специфические элементы в материальной культуре заметно отличали милоградские племена от населения «раннего железного века» из других областей Верхнего Поднепровья и Юго-Восточной Прибалтики. Можно еще добавить, что древняя балтийская гидронимия в пределах милоградской территории имеет относительно меньшую плотность и некоторые другие особенности. Вследствие всего этого вопрос об отношении «милоградцев» к древним балтам является пока что дискуссионным. Его решение особенно затрудняется тем обстоятельством, что милоградские племена и их культура, как мы увидим ниже, исчезли на рубеже нашей эры, тогда как потомки других верхнеднепровских группировок сохранились (с культурой уже нового облика) вплоть до раннего средневековья. [25] О. Н. Мельниковская. Племена Южной Белоруссии в раннем железном веке. М., 1967; П. Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне…, стр. 177–184, 187.

Культура верхнеднепровских группировок «раннего железного века» и границы, отделяющие их друг от друга и от соседних финно-угров, а также племен Среднего Поднепровья, как уже говорилось, оказались чрезвычайно устойчивыми. Они просуществовали, заметно не изменяясь, без малого тысячу лет, а в отдельных местностях и более. Поколение за поколением люди жили на одних и тех же местах, на своих старых городищах, тщательно сохраняя дедовские традиции в области производства, быта и культуры. Находки, сделанные в нижних, ранних слоях верхнеднепровских городищ, не всегда можно отличить от находок, происходящих из верхних горизонтов слоя, — настолько медленно изменялись здесь жизнь и культура. И так продолжалось до тех пор, когда в Поднепровье, сначала Среднем, а вскоре и Верхнем, появилось новое население, определившее направление всей последующей истории этой области, ставшей впоследствии местом формирования древнерусской народности. Это были зарубинецкие, по всем данным — раннеславянские племена.

Если культура восточных балтов конца I тыс. до н. э. и первых веков нашей эры должна быть охарактеризована как архаичная, сохранявшая традиции тысячелетней давности, то культура зарубинецких племен этого же времени, напротив, являлась новообразованием. Она возникла, как упоминалось выше, в после-скифское время и отразила все то новое, что принес в Европу «второй (средний) железный век», наиболее ярким выражением которого была среднеевропейская кельтская (латенская) культура.

С экономическим и общественным укладом, характерным для «периода поселений-городищ», предки зарубинецкого населения распростились еще к исходу третьей четверти I тыс. до н. э., на 3–4 столетия раньше, чем днепровские балты. В последние века до нашей эры зарубинецкие поселения, как и поселения пшеборских племен Повисленья, представляли собой, как правило, открытые поселки без оборонительных сооружений, широко раскинувшиеся на удобных для жизни речных берегах. Они состояли из значительного числа однокамерных жилищ столбовой конструкции, наземных или несколько углубленных в почву. По-видимому, у зарубинецких племен патриархальнообщинные отношения находились в состоянии значительного распада. На первое место выдвинулась отдельная семья, входившая вместе с другими такими же семьями в состав соседской (сельской) общины — социальной организации, появившейся на последнем этапе развития первобытного общества.