Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Аргументы Чуйкова представляются разумными. Действительно, Геббельс и другие люди в гитлеровском руководстве, как и ранее Гитлер, постоянно лелеяли надежды на раскол между союзниками. Попытки противопоставить западных союзников СССР предпринимал и Кребс. Он говорил о том, что правительство Геббельса предпочитает вести переговоры с СССР. Он уверял: «Если Англия и Франция будут нам диктовать формулы капиталистического строя – нам будет плохо». Поэтому в ходе переговоров Чуйков и Соколовский постоянно подчеркивали необходимость согласования своих действий с другими союзниками по антигитлеровской коалиции. Это могло произвести впечатление на Кребса, и он мог сделать из этих слов соответствующие выводы.

Ни Чуйков, ни Соколовский не имели оснований верить на слово опытному дипломату и разведчику Кребсу. Тем более они не могли верить на слово сверхлгуну Геббельсу. Но лживость Геббельса всегда сочеталась у него с его способностью трезво оценивать обстановку. Мог ли Геббельс рассчитывать на то, что трещина между союзниками, которая могла быть вызвана переговорами с Кребсом, приведет к расколу, а тем более к вооруженному столкновению между ними? Мог ли Геббельс рассчитывать на то, что Советский Союз вступит в союз с его правительством в борьбе против Англии и США? В это трудно поверить. Скорее всего, Геббельс ясно сознавал обреченность своего положения. Красная Армия могла разбить остатки берлинской группировки в считанные часы. Реальная власть наследников Гитлера распространялась лишь на несколько берлинских кварталов. (Лев Безыменский дает точные данные о территории, которую контролировало правительство Геббельса: «С севера на юг протяженность империи составляла ровным счетом 1650 метров – от моста Вейдендаммбрюкке до Принц-Альбрехт-штрассе; с запада на восток – 1150 метров – от Бранденбургских ворот до площади Шлоссплац».)

Хотя к моменту своего самоубийства власть Гитлера была также ограничена несколькими кварталами Берлина, его авторитет в Третьем рейхе оставался беспрекословным. Поэтому Геббельс и Борман скрывали факт его смерти, так как знали, что их право говорить от имени Германии может быть оспорено теми, кто находился вне Берлина и еще контролировал сохранившуюся под нацистской властью германскую территорию. Само правительство Германии, которое возглавлял Геббельс, представляло собой лишь видимость такового. Из 17 членов правительства, назначенных Гитлером, в Берлине имелись лишь трое: Геббельс, Борман и новый министр пропаганды Вернер Науман.

Настойчивое стремление наследников Гитлера собрать Дёница и всех членов правительства в Берлине, о чем постоянно говорил Кребс, их страхи, что инициативу в руководстве Германией может перехватить Гиммлер, вряд ли были хитрыми уловками с целью затянуть переговоры с советской стороной и скрыть свое желание распознать позицию СССР по отношению к западным союзникам. Заявления о том, что наследники Гитлера предпочитают вести переговоры с СССР объяснялись просто: у окруженных советскими войсками не было иного выхода, как капитулировать перед ними. При этом они старались использовать возможность осуществить общую капитуляцию для того, чтобы продемонстрировать свое право говорить от лица всей Германии. Парадоксальным образом, Геббельс, Борман и Кребс стремились доказать легитимность своего правительства капитуляцией. Видимо поэтому они на самом деле были готовы приказать берлинскому гарнизону капитулировать, а затем, после переезда Дёница с севера страны, подписать перед всеми союзными державами в Берлине капитуляцию Германии от имени всех ее руководителей, назначенных Гитлером (рейхспрезидента Дёница, рейхсканцлера Геббельса, министра по делам партии Бормана). Но это означало одно: наследники Гитлера пытались выжить, сохранить свой статус членов законного правительства Германии, получив к тому же определенные гарантии личной безопасности. Вряд ли 10-часовые переговоры, в ходе которых выторговывались более удобные условия капитуляции, вел самоубийца по приказу других самоубийц.

При этом Геббельс и другие не без основания полагали, что Советское правительство вместе с союзниками было готово принять капитуляцию у правительства, которое оказалось в берлинской ловушке, и тем самым завершить войну в считанные часы. В противном случае военные действия могли затянуться. Особенно невыгодным для СССР был бы захват власти Гиммлером, который уже вступил в тайные переговоры с агентами западных держав.