Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

1 августа 1940 г. Гитлер подписал директиву № 17, в соответствии с которой с середины августа Англия стала подвергаться массированным бомбардировкам. Одновременно был назначен срок десанта на Британские острова. Сначала – 15 сентября. Затем срок высадки был передвинут на 21 сентября, затем на 27 сентября. За десять дней до истечения последнего срока, 17 сентября Гитлер перенес начало операции на весну 1941 г. Вскоре порядок действий был изменен: теперь Гитлер считал, что следует сначала расправиться с СССР, «чтобы сломить волю Великобритании к сопротивлению».

В дальнейшем планы Гитлера продолжали меняться. В конце ноября 1940 г. Гальдер записал: «Гитлер вновь проявил интерес к операции «Морской лев» (так назывался план вторжения на Британские острова). 5 декабря – «главное внимание – к «плану Отто» (так сначала именовался «план Барбаросса»). 13 декабря – «войны с Россией не будет». 18 декабря – принять меры к детализации «плана Барбаросса». Войны с Англией не будет».

Эти перемены планов и приоритетов не были вызваны какими-то событиями в Англии или в СССР, или иными объективными обстоятельствами. Колебания Гитлера лишь свидетельствовали о том, что он, как игрок, полагался на случайный, часто импульсивный выбор в своих решениях.

Ничего не зная об СССР, Гитлер опирался на случайные сведения о нашей стране. Порой он объяснял необходимость нападения на СССР быстрым ростом советского военного потенциала. Чаще же он был готов преуменьшать сведения о советской военной мощи. Так, в 1940 году какие-то немецкие военные, побывавшие на советско-германской границе, сообщили Гитлеру, что русская военная техника примитивна. Тогда Гитлер стал повторять, что «по сравнению с кампанией на Западе, война на Востоке будет подобна возне детей в песочнице». Трезвые же оценки Красной Армии, которые имелись у других военных, Гитлер отвергал. Гудериан писал: «Гитлер… заявил, что данные отдела по изучению иностранных армий Востока генерального штаба сухопутных войск являются блефом. Он утверждал, что каждое стрелковое соединение русских насчитывает самое большее 7000 человек, бронетанковые же соединения не имеют танков. «Да это же самый чудовищный блеф со времен Чингисхана, – восклицал он, – кто раскопал эту ерунду?»

Однако в своей недооценке сил Красной Армии и мощи СССР Гитлер был не одинок, а получал поддержку со стороны многих военачальников, в том числе и тех, кто подготовил план «Барбаросса», предусматривавший разгром Красной Армии и выход вермахта на линию Архангельск – Астрахань к концу осени 1941 года. Очевидно, что победы немецкого оружия 1939–1941 гг. кружили голову многим военачальникам. Готовясь к походу на Восток, победители Франции, Бельгии, Голландии, скандинавских и балканских стран были уверены в быстрой и легкой победе над Советским Союзом.

Уничтожение СССР являлось для Гитлера важнейшей задачей по осуществлению своих идейных установок. Гитлер видел в советских землях лишь будущее «жизненное пространство» Германии. 27 июля 1941 г. он говорил своим военачальникам в ставке «Вольфшанце»: «Когда я говорю по эту сторону Урала, я имею в виду линию 200 или 300 километров к востоку от Урала. Мы сможем держать это восточное пространство под контролем с помощью 250 тысяч солдат плюс кадры хороших правителей». 25 сентября 1941 г. Гитлер объявил: «Никакое организованное русское государство не должно существовать западнее Урала… Постоянное состояние войны на восточном фронте будет способствовать созданию здоровой расы немцев».

12 мая 1942 г. он сказал: «Цель нашей политики на Востоке сводится, в конечном счете, к тому, чтобы превратить это пространство в район для расселения 100 миллионов немцев. Нужно сделать все, чтобы с железным упорством селить там миллион за миллионом немцев».

Памятники русской культуры, сами города подлежали полному уничтожению. 25 сентября 1941 г. Гитлер отдал приказ фельдмаршалу Манштейну: «Сравнять Ленинград с лицом земли». За ужином в тот же день он говорил: «Наверно, многие, хватаясь за голову, пытаются ответить на вопрос: «Как может фюрер разрушить такой город, как Санкт-Петербург? Когда я ощущаю, что наша раса в опасности, чувства у меня уступают самому холодному расчету».

9 октября участник застольной беседы с Гитлером записал: «Фюрер распорядился, чтобы ни один немецкий солдат не вступил в Москву. Город будет затоплен и стерт с лица земли».