Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Следователь задал вопрос: «Но Гитлер, будучи человеком необразованным, много распространялся на такие темы, как «жизненное пространство» и «геополитика». Не кажется ли вам, что эти идеи он позаимствовал у Гесса?» «Да, – ответил Хаусхофер. – Эти идеи Гитлер почерпнул у Гесса, но он их никогда по-настоящему не понимал и никогда не знакомился с ними из первоисточников. Подобные книги он не читал».

Гитлеровская идеология и складывавшаяся на ее основе политика представляли собой эклектический сумбур. Выступая на заседании Политбюро 14 ноября 1940 г. в ходе обсуждения только что состоявшегося визита В. М. Молотова в Берлин, Сталин, по словам управляющего делами Совнаркома СССР Я. Е. Чадаева, говорил: «История еще не знала таких фигур как Гитлер. В действиях Гитлера не было единой целенаправленной линии. Его политика постоянно перестраивалась, часто была диаметрально противоположной. Полная путаница царила и царит в теоретических положениях фашизма».

Будучи враждебны научно обоснованной теории, нацисты противопоставляли общественной науке сочинения, отражавшие мировоззрение и уровень мышления среднего немца. Они выдвигали в качестве подобия теоретического труда биографию Гитлера, в которой рассказ о себе перемежался с субъективными рассуждениями об истории, географии, политике, или работу Розенберга, в котором вместо науки предлагалась импровизация на темы древних мифов и новейших шарлатанских бредней. Однако и эти, не обремененные теоретическими мыслями, сочинения остались непрочитанными многими нацистами, включая их руководителей. Как указывалось выше, Шпеер не удосужился даже прочесть «Майн кампф» за все время своего пребывания в нацистской партии и в правительстве. И это было не исключением из правила, а обычным случаем.

И все же хотя вожди нацизма плохо разбирались в трудах идеологов расизма и геополитики, они разделяли популярные среди значительной части немецких обывателей идеи о превосходстве немецкой расы и «праве» немцев на жизненное пространство. К тому же они умели излагать свои идеи на языке, приемлемом в тогдашней Германии. Не только Геббельс и Лей, обладавшие докторскими степенями, но и Гитлер умел оперировать понятиями, с помощью которых немцы рассуждали на темы общественной жизни. Ральф Мангейм отмечал, что в «Майн кампф» Гитлер постоянно говорит о «концепциях», о «вещах в себе». Эти понятия Гитлер почерпнул из знакомства с популярными брошюрами и газетами, в которых, как отмечал Мангейм, философские понятия давно стали журналистскими клише. Вожди нацистов лишь умело жонглировали этими и другими понятиями в ярких, запоминающихся речах, вроде того выступления Гитлера перед молодыми архитекторами, которое на всю жизнь запомнилось А. Шпееру.

Помогала Гитлеру и его блестящая память на цифры. В своих речах он приводил бесконечно много статистических данных, которые немцы приучились видеть на страницах газет, журналов и нехудожественных книг. В потоке цифр, который обрушивался на их уши, они могли не заметить и явно сфальсифицированные сведения.

Превращение Гитлера в фюрера Германии, как и превращение Муссолини в дуче Италии, объяснялись в значительной степени их ораторскими талантами. Гитлер, Геринг, Геббельс, Лей и многие другие деятели рейха были блестящими ораторами, умевшими захватить настроения публики. Они говорили то, что желала услышать их аудитория, которая приходила на нацистские собрания, как на захватывающий театральный спектакль.

Объясняя в «Майн кампф» суть своего ораторского метода, Гитлер писал: «Мне кажется, что выступающий… если он блестящий популярный оратор, не будет повторять тот же самый подход и ту же самую суть дважды в той же форме. Он всегда позволит, чтобы его несли большие массы таким образом, чтобы подходящие слова произносились его губами, для того, чтобы они дошли до сердец его слушателей. И если он ошибается, даже немного, перед ним находится живая аудитория, которая его поправит… Во-первых, он может читать по выражению лиц своей аудитории, понимают ли они то, что он говорит, во-вторых, полностью ли следят они за его речью, и, в-третьих, убедил ли он в правильности того, что он сказал… Он сам произнесет их возражения, которые он уловил, хотя они и не были высказаны, и будет их опровергать и уничтожать, пока поведение и выражение лиц тех, кто ему возражал, не позволит ему сделать вывод, что они признали свою капитуляцию перед лицом его аргументов».