Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Ссылался Геббельс и на доклад Мюллера, составленный по поручению главнокомандующего немецкими войсками на западе. По словам Геббельса, Мюллер «сваливает всю вину за катастрофу только на гражданское население, что вполне соответствует политике генерального штаба, который хочет оправдать и командование сухопутных войск, и особенно себя за события на Западном фронте… В докладе Мюллера подчеркивается, что население встречает англо-американцев с белыми флагами и нередко в деревнях и городах происходит нечто вроде торжественных встреч… А население теперь начало заниматься грабежом. Оно предается панике, вызываемой страхом перед танками противника».

Однако эти выводы военных не разделял Гитлер. Он считал, что «дурное» влияние оказывает не население на армию, а наоборот – армия на население. 28 марта Геббельс писал, что, по мнению Гитлера, «моральный дух в тылу в общем не так уж низок», но он «подвергается дурному влиянию пошатнувшегося боевого духа на фронте». По словам Геббельса, Гитлер «придерживается мнения, что кризисное развитие на Западном фронте является результатом предательства наверху».

22 марта Геббельс писал: «Фюрер полагает, что на западе, несмотря на 20 июля, все еще, по-видимому, действует клика предателей. Только этим, как он думает, можно объяснить тот факт, что такой исключительно мощный рубеж, как Трирский укрепленный район с его долговременными оборонительными сооружениями, почти без боев попал в руки врага. Я с этим не соглашаюсь. Я уверен, что фюрер слишком просто объясняет себе эти события. Я считаю, что их следует объяснить скорее тем, что наши войска, а также их командиры не хотят больше сражаться, что они утратили мужество из-за того, что каждый день и каждую ночь испытывают на себе превосходство противника в воздухе в таких подавляющих масштабах, что уже не видят шансы на победу».

В конечном счете, Геббельс пришел к выводу, что моральный кризис переживает и армия, и гражданское население. Он писал: «Фюрер прав, заявляя, что боевой дух войск и моральный дух народа в стране оказывают влияние друг на друга. Но верно и то, что низкий боевой дух войск во много раз сильнее воздействует на население, и что моральный дух наших войск низок, потому что они не были воспитаны в национал-социалистском духе».

29 марта Геббельс приводил новые свидетельства падения морального духа населения и солдат. Он писал: «Ни народ, ни войска, не желающие больше сражаться, уже нельзя спасти никаким увеличением количества оружия или числа солдат. В Зигбурге, например, у городской военной комендатуры состоялась демонстрация женщин, которые требовали сложить оружие и капитулировать. В своей радиограмме Гроэ отрицает, что эта демонстрация приняла значительные размеры, и заявляет, что командование немецкими войсками на западе искусственно раздуло сообщение об этом событии; тем не менее ясно, что подобные явления, пусть даже и меньших масштабов, все-таки имеются».

Геббельс писал: «В докладе, представленном мне подполковником Бальцером после его возвращения с запада, также обращается внимание на эту общую тенденцию. Весь смысл доклада сводится к тому, что на западе началась исключительно серьезная деморализация, что огромная масса разрозненных и деморализованных частей и подразделений двинулась на восток, что поезда, идущие в восточном направлении, забиты вооруженными солдатами, что о каком-либо сплошном и прочном фронте нечего и говорить, что теперь на запад эпизодически направляются в пешем строю лишь части фольксштурма, тогда как регулярные войска уходят на восток. Это, конечно, создает исключительно опасную ситуацию и вызывает самую серьезную тревогу».

Сталкиваясь с явными свидетельствами того, что недавние нацисты, оказавшись в оккупационной зоне союзников, отрекались от своих взглядов, Геббельс не скрывал своего возмущения. 11 марта он писал: «Больше всего меня раздражает поведение жителей моего родного города Рейдта… Господин Фогельзанг, известный мне в прошлом, как явный национал-социалист предложил себя американским оккупационным властям в качестве обер-бургомистра. При этом он заявил, что вступил в партию только под нажимом с моей стороны, но не имеет с ней ничего общего. Я вплотную займусь этим господином. Я готовлю акцию, чтобы при первой возможности убрать его с данного поста. Эту акцию должны провести берлинские партийные коллеги, которые уже набили себе руку на подобных делах… Эта акция, как я надеюсь, произведет впечатление, с одной стороны, на вражеские оккупационные власти, а с другой – на население левого берега Рейна».