Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

В ночь с 8 на 9 апреля началось вторжение в Норвегию. Описывая захват Норвегии, немецкий полковник Эгельгаф писал: «Войскам первого эшелона удалось захватить различной величины плацдармы и силами сколоченных на месте боевых групп продвинуться в направлении тех районов, где шло развертывание норвежской армии, а также к тем разведанным заранее учебным центрам, где располагались отдельные роты норвежцев… Боевым группам удалось полностью сорвать мобилизацию и развертывание норвежской армии и захватить в свои руки почти всю боевую технику и вооружение норвежцев».

Неожиданное вторжение немецких войск вызвало панику в стране. Голландская газета «Ньюве роттердамше курант» писала 14 апреля: «У входов в метро дрались обезумевшие люди, стараясь поскорее укрыться в подземных туннелях; некоторые пытались спрятаться в подъездах домов, кое-кто бежал к дворцовому парку. Часть людей бежала, или пыталась убежать из города; люди катили перед собой детские коляски, забирались на грузовики, брали приступом железнодорожные станции, где весь свободный подвижной состав заполнялся до отказа. Поезда отправлялись в сельские районы».

Де Йонг констатировал: «Все были вне себя от страха, уныния и сомнений. В то время как часть населения Осло в панике убегала с насиженных мест, немцы, хладнокровные и спокойные, вступали в город: первые отряды немецких войск двигались с аэродромов к правительственным зданиям. Примерно к полудню они захватили намеченные объекты… Никто не знал, что необходимо предпринять. Как могло случиться, что немецкие войска среди бела дня, почти в 400 милях от ближайшего немецкого порта, смогли беспрепятственно вступить в город и спокойно расположиться во всех правительственных зданиях? Оставшееся в городе население было совершенно ошеломлено… На следующий день… выяснилось, что немцы проникли не только в Осло, но и во все другие крупные города норвежского побережья: в южной его части были заняты Кристиансунн, Эгерсунн, Ставангер и Берген, в центральной части – Тронхейм, на крайнем севере – Нарвик… За всю историю не было ни одного примера такого широкого и успешного использования внезапности».

Но если для населения Дании и Норвегии вторжение немецких войск было неожиданным, то такое же нападение должны были каждый день ожидать и англо-французские войска на Западном фронте весной 1940 г. Ведь с начала сентября 1939 г. Франция и Великобритания находились в состоянии войны, англо-французские войска стояли на германской границе, а порой между противоборствующими армиями шла перестрелка. Было также известно, что Германия нападет на Францию через Бельгию, Нидерланды и Люксембург. И все же наступление немецких войск, начавшееся 10 мая 1940 года, застало западных союзников врасплох.

Еще до начала военных действий Гудериан был уверен в успехе вермахта на Западном фронте. В своих воспоминаниях он не пытался преуменьшить свой вклад в эту победу. Генерал писал: «Из теоретического анализа, сделанного человеком, не скованным никакими традициями, был сделан вывод о конструкции и использовании танков, а также об организации и использовании бронетанковых соединений, вывод, который вышел за рамки теорий, господствовавших за границей. В упорных спорах, длившихся годами, мне удалось претворить в жизнь мои убеждения раньше, чем другие армии подошли к решению аналогичных задач. Преимущество в проектируемой организации и в боевом использовании танков было первым фактором, на котором основывалась моя вера в успех. Даже в 1940 г. я почти один в германской армии верил в это».

Гудериан подчеркивал, что «Франция обладала самой сильной сухопутной армией и самыми крупными бронетанковыми силами в Западной Европе». У Франции было больше танков, чем у Германии (4800 против 2200), а «французские танки превосходили немецкие броневой защитой и калибром пушек». Правда, он отмечал, что французские танки уступали немецким «в совершенстве приборов управления и скорости». Однако, как писал Гудериан, военное руководство Франции придерживалось устаревших методов ведения военных действий, характерных для Первой мировой войны: «Несмотря на наличие этого самого сильного подвижного боевого оружия, Франция создала «линию Мажино» – самый прочный укрепленный рубеж в мире. Почему же деньги, вложенные в укрепления, не были использованы для модернизации и усиления подвижных средств? Старания де Голля и Даладье в этом направлении были оставлены без внимания. Отсюда следовал вывод, что верховное командование французской армии не признавало или не хотело признавать значения танков в маневренной войне… Немецкое командование могло с уверенностью считать, что оборона Франции с учетом использования укреплений планируется осторожно и схематично по доктрине, основанной на выводах из Первой мировой войны, т. е. на опыте позиционной войны, – высокой оценке огня и недооценке маневра. Известные нам принципы французской стратегии и тактики 1940 г., противоположные моему методу ведения боевых действий, явились вторым фактором, обосновывавшим мою веру в победу». Гудериан пришел к выводу о том, что в верхах Франции «надеялись избежать серьезной военной кампании. Пассивное… поведение французов во время зимы 1939/40 г. приводило к выводу, что желание воевать у Франции было невелико».