Валерий Шамбаров - Гитлер. Император из тьмы

Впрочем, еще необходимо рассмотреть – а кто же стоял на пути вражеского вторжения. Красная армия находилась в стадии реорганизации. Со времени перехода на всеобщую воинскую обязанность миновал лишь год и 9 месяцев. Половина солдат была первого года службы, а 800 тыс. были вообще новобранцами, их только призвали в июне 1941 г. (кстати, перед Первой мировой войной Генеральные штабы России, Франции, Германии при подсчете своих сил и противника вообще не учитывали солдат первого года службы: считали, что они еще не стали настоящими бойцами). Ко всему прочему, Красная армия, за исключением ветеранов финской и японской кампаний, была необстрелянной. А это – очень большое отличие от опытных солдат, хотя бы один раз побывавших в бою и уже преодолевших неизбежное в таких случаях состояние шока.

И вот на эти-то необстрелянные войска обрушились удары такой силы, каких не мог ожидать никто! Теоретически-то, конечно, знали. Примеры Польши, Франции, Греции были налицо. Но одно дело – знать понаслышке, другое – испытать на себе. Как стихийное бедствие! Земля трясется от надвигающихся потоков танков, автомашин, все небо покрывается черными крестами бомбардировщиков. Кстати, цели были отлично разведаны. Бомбежки и штурмовки обрушились в первую очередь на советские аэродромы. В первый же день было выведено из строя 1200 самолетов, и немцы захватили господство в воздухе. Утюжили и штабы, батареи, опорные пункты. Выбрасывались парашютисты, десантные группы, в тылу там и тут начали действовать диверсанты…

Стадия реорганизации, стадия неустойчивости и перемен сказалась не только на качественном составе Красной армии. Как радовалось правительство и народ, что пакт Молотова – Риббентропа позволил воссоединиться с Западной Белоруссией, Западной Украиной! Но выяснилось, что и немцы, выражая готовность к щедрым уступкам, держали изрядный камень за пазухой. Ведь наша страна точно таким же образом, как и Франция, Чехословакия, Финляндия, рассчитывала на позиционную оборону. Вдоль прежних рубежей годами оборудовалась укрепленная линия – иностранцы называли ее «линией Сталина». Больше 150 мощных укрепрайонов, связанных между собой, сотни и тысячи пулеметных и артиллерийских дотов, капониров, блиндажей. А когда граница сдвинулась, фортификационные сооружения очутились в глубоком тылу! Их стали демонтировать, сняли вооружение. На новых границах наметили строить другую линию – так называемую «линию Молотова», но работы только начинались…

В общем, время нападения было выбрано оптимально. Старыми укреплениями пользоваться уже было нельзя, а новых еще почти не было. Сходная ситуация сложилась с вооружением – удар застал Красную армию в самый неподходящий момент. Старая техника уже выработала ресурс, была снята с производства. В войска уже поступала новая техника. Но ее не успели освоить. Советские пилоты только-только начали переучиваться летать на новых самолетах, танкисты – водить новые танки, поражать цели. Начали воевать кто во что горазд, как получилось. Кто-то на старых раздолбанных машинах, постоянно ломавшихся. Кто-то на великолепных, не умея использовать их возможности. Между прочим, немцы учитывали разницу. Их авиация сперва пробомбила те аэродромы, где базировались новые самолеты. Старые можно было уничтожить и позже, их считали менее опасными.

Кстати, когда рассуждают о боеспособности армий, то обычно сравнивают количество орудий, танков, самолетов и этим ограничиваются. Хотя это абсолютно некорректно. Некоторые предметы снабжения и вооружения имеют на войне не меньшее значение. Например, в Красной армии было крайне мало автотранспорта [19, 151]. Танки-то выпускали в первую очередь, рапортовали. А обычными грузовиками войска не обеспечили, оставляли на потом. Считалось, что по мобилизации в армию будет направлен автотранспорт гражданских организаций. Но своевременной мобилизации объявлено не было! А заводские, фабричные, колхозные машины были спешно задействованы под эвакуацию. Войска лишились возможности перебрасывать подкрепления на нужные участки, подвозить снаряды, горючее.

Другой бедой стали средства связи. Это был серьезнейший, стратегический просчет советского командования. По опыту Первой мировой опасность перехвата и расшифровки радиограмм преувеличивалась, а возможности радио недооценивались. В 1941 г. в войсках действовали инструкции, запрещавшие использование радиосвязи в боевой обстановке [99, 130]! Даже в корпусах и дивизиях не имелось радиостанций достаточной мощности. А радистов и шифровальщиков было крайне мало, они были неопытными. Не хватало даже простых полевых телефонов и проводов. Не было собственных линий связи у командных пунктов фронтов и армий. Предполагалось, что в случае войны будут использованы линии наркомата связи, то бишь обычная телефонная сеть. Но эта связь сразу же была выведена из строя германской агентурой, диверсионными группами и авиацией. Осталось – узнавать обстановку и отдавать приказы через посыльных, а это вело к задержкам, накладкам, ошибкам.