Джон Сили - Британская империя. Разделяй и властвуй!

Кроме того, полковник Малисон в своем сочинении «Позднейшая борьба Франции на востоке» [31] Malleson, Later Struggles of France in the East. – Примеч. авт. показывает, какую опустошительную каперскую войну Франция была в силах вести на Индийском океане, опираясь на остров Св. Маврикия, еще долго после того, как морские силы ее были уничтожены при Трафальгаре. Покорением острова Св. Маврикия и утверждением его за Англией окончилась вторая Столетняя война между Францией и Англией – война из-за Нового Света.

Этот общий обзор войн восемнадцатого столетия должен показать вам, что тезис, признающий расширение наиболее характерной чертой в истории Англии XVIII века, имеет более обширное значение, чем это может показаться с первого взгляда. Первоначально этот тезис мог быть понят вами в том смысле, что завоевания Канады, Индии и южной Африки представляют по существу большее значение, чем такие европейские и внутренние события, как войны Мальборо, наследование Брауншвейгского дома, восстание якобитов или даже война против французской революции. Теперь же вы видите, что наш тезис должен быть понят шире, именно: крупные события, не имевшие, как казалось, никакого отношения к росту Великой Британии, на самом деле были тесно связаны с ним и представляли лишь последовательные моменты в великом процессе. Первоначально этот тезис можно толковать в том смысле, что европейская политика Англии в XVIII столетии представляет меньше значения, чем ее колониальная политика. На самом же деле он означает, что европейская политика и колониальная политика суть лишь две стороны одного и того же великого национального развития. Вот это-то я и желаю доказать. Только такое понимание связывает европейские дела с колониальными, военные действия с общим мирным расширением страны, с тем промышленным и коммерческим ростом, который в XVIII столетии превзошел все, что было прежде достигнуто Англией. Чтобы понять это, необходимо рассмотреть особенный характер английской колонизации в Новом Свете.

Хотя мы и свыклись с выражением «колониальная империя», тем не менее в сопоставлении этих двух слов есть нечто странное. Слово «империя» как будто звучит слишком воинственно и деспотически, когда мы говорим об отношении метрополии к колониям.

Есть два различных вида колонизации. Первый можно назвать естественным в том смысле, что он аналогичен явлениям в мире природы. «Колонии походят на плоды, которые висят на дереве, пока не созреют», – сказал Тюрго. Колонизация, говорят другие, походит на роение пчел или на брак и переселение в новый дом взрослого сына. И действительно, мы находим в истории примеры такой легкой, естественной колонизации. Первоначальные переселения часто принадлежали к колонизации этого рода. На первых страницах европейской истории, в ранних сказаниях Греции и Италии, рисующих перед нами греко-италийскую ветвь арийской семьи в момент занятия ею территории, арены ее будущего величия, мы видим, как под влиянием примитивных понятий совершается этот легкий процесс. В них мы читаем об установлении ver sacrum, по которому все дети, родившиеся в течение одной весны, посвящались божеству, принимавшему переселение взамен жертвоприношения. [32] Так, Paulus пишет: «Magnis periculis adducti vorebant Itali quaecunque proximo vere nata essent apud se animalia immolaturos. Sed quum crudele videretur pueros ac puellas innocentos interfic re, perductos in adultam aetatem velabant atque ita extra fines suos exigebant. – Примеч. авт. Когда посвященные делались взрослыми, они изгонялись из пределов отечества и иногда селились и основывали город на том месте, где останавливалось какое-нибудь случайно обогнавшее их животное: они видели в нем путеводителя, посланного Богом. Говорят, что от такого священного животного получили свое название некоторые города, например, Бовианум и Пиценум.

Такую колонизацию, пожалуй, можно назвать естественной, но из подобной системы не могла вырасти колониальная империя. Поэтому греческая αποιχια, хотя она и переводится словом «колония», представляла собою нечто, по существу, отличное от современной колонии. Под колонией мы разумеем общество, не только вышедшее из метрополии, но остающееся политически с нею связанным связью зависимости. Греческая αποιχια не была таким зависимым обществом. Технически αποιχια совершенно независима от метрополии, хотя по чувству родства и находилась с нею в постоянном союзе. Зависимость отнюдь не была неизвестна грекам, и греческие государства нередко учреждали в соседних общинах подчиненные им правительства. Но эти зависимые общины никогда не были колониями, и колония в свою очередь не являлась никогда зависимым владением.