Сергей Девятов - Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2

Сложно понять, зачем были ему нужны эти несчастные собаки и кошки, где и как он их отстреливал. Вряд ли это было возможно в Зимнем дворце, скорее всего, дело происходило в Царском Селе и Петергофе и только по нескольку месяцев в году. Возможно, ему это нравилось, или он оттачивал свое мастерство стрелка? А может быть, это являлось своеобразным выходом глубоко скрытой агрессивности внешне кроткого царя? На эти вопросы трудно ответить. В любом случае этот факт добавляет новый важный штрих к противоречивому образу последнего русского императора.

Больше всего с собаками в семье Николая II возились дети. Поскольку они росли без общества сверстников, то именно животные стали их единственными настоящими друзьями.

Очень много внимания уделялось в семье Николая II цесаревичу Алексею. Среди прочего немалое место занимали и животные – кошки и собаки. Чаще всего собаки, потому что котята могли оцарапать цесаревича

Алексея, который был болен гемофилией. Хотя были и котята: одного звали без затей – Васькой, другого – Зубровкой, который дрался с бульдогом Татьяны – Ортино. У Марии был свой сиамский кот 683.

У маленького цесаревича щенки были в основном «разовые». На фотографии видна одна из таких собак, которую доставили для наследника на борт императорской яхты «Штандарт», причем порода в этом щенке явно не просматривается. Наряду со случайными собаками у цесаревича были и подаренные царственными родственниками. Так, в 1908 г. английский король, посетив яхту «Штандарт», подарил четырехлетнему цесаревичу шпица. За нелегкий нрав собачку нарекли Бойкой, но она не пришлась по сердцу мальчику 684.

Когда цесаревич подрос, ему подарили спаниеля, которого назвали Джой. Видимо, это произошло летом 1914 г., когда цесаревичу исполнилось 10 лет. На множестве фотографий он запечатлен именно с этой собакой. С Джоем охотно играла вся семья. Он сопровождал цесаревича Алексея в ссылку в Тобольск и Екатеринбург в 1917–1918 гг. После расстрела царской семьи летом 1918 г. собака уцелела, ее подобрали и через Дальний Восток вывезли в Англию – Джой доживал свой век в Букингемском дворце.

Были собаки и у императорских дочерей. Так, младшая Анастасия имела японского пекинеса Джемми, которого ей подарила А. Вырубова. Свою вторую собаку – королевского спаниеля, появившегося около 1916 г., она тоже назвала Джемми.

Вторая дочь Николая II – Татьяна воспитывала французского бульдога по имени Ортино. На фотографии он сидит у нее на коленях. Ортино спал в ногах на кровати Татьяны, однако он слишком громко храпел, и его пришлось удалить из спальни, поскольку он мешал старшей дочери Николая II – Ольге, которая делила комнату со своей младшей сестрой. Татьяна имела коллекцию фигурок любимой собаки, вырезанных из горного хрусталя, глаза собачек были сделаны из синих сапфиров, а ошейник изготовлен из золота. Татьяна хранила эти фигурки в своей спальне. Последний раз Ортино видели, когда императорское семейство прибыло в Екатеринбург. Татьяна несла тяжелый чемодан в одной руке, а Ортино – в другой. В настоящее время эти фигурки рассеяны по различным коллекциям. Кроме Ортино у Татьяны был кинг-чалс Джимми, которого ей подарила А. Вырубова.

Таким образом, можно констатировать: каждое из поколений семьи Романовых имело свою историю отношений к собакам, что являлось своеобразной калькой их взгляда и понимания людей, которые окружали трон.

С возрастом все отчетливее возникает ощущение стремительно утекающей жизни. Между бесконечным летним днем детства и суетливым взрослым днем есть, безуловно, большая разница. Со временем происходит и переоценка сделанного в этой жизни. И то, что когда-то казалось очень важным и ценным, подчас утрачивает свое значение, а воспринимавшееся как пустяк и проходной эпизод вдруг становится главным. И среди этого главного оказывается очень много из того, что называется повседневной жизнью с ее пустяками, сломанными игрушками, старыми письмами и воспоминаниями.

Как правило, этот многообразный личный мир уходит с каждым человеком, очень быстро забываются значения слов и предметов, и лишь немногое из этой растворяющейся в прошлом повседневности перебирается в жизнь следующих поколений. Это касается всех – и великих, и малых мира сего. Поэтому так трудны и вместе с тем увлекательны попытки вытащить эту ушедшую повседневность в наше настоящее. Возможно, и этот труд, представленный на суд читателя, удался хотя бы отчасти и будет любопытен и полезен всем, интересующимся историей.