Юсиф Джафаров - Гунны и Азербайджан

По словам византийского историка, на десятый год царствования императора Льва, т. е. в 466 г., сарагуры после нападения на акатзир и другие племена предприняли вторжение в Иран. Сначала они подошли к Каспийским воротам (Дербент), но, найдя их занятыми персидским гарнизоном, перешли на другую дорогу (Дарьял), по которой вторглись в Иберию, опустошая эту страну и совершая набеги на армянские селения. Шах Пероз, воевавший в это время на востоке своего государства с кидаритами (ираноязычные кочевые племена), устрашенный этим нашествием, отправил в Византию послов с требованием денег, или людей для охраны крепости Иуроейпаах (иберийское укрепление, находящееся в Дарьяльском проходе). Маршрут этого похода вносит четкое представление в расстановку этнополитических сил на Северном Кавказе к 466 г. Выбор пути вторжения едва ли был вызван случайностью. Движение кочевников из Восточного Приазовья к Каспийским воротам (Дербент), а затем переход на другую дорогу (Дарьял) не встретило никакого препятствия, кроме сасанидского гарнизона, не пропустившего их через Дербентский проход. Учитывая резко враждебные отношения сарагур с вытеснившими их сабирами, следует полагать, что к этому времени сабирская орда еще не продвинулась, очевидно, южнее среднего и нижнего течения Терека. Последнее обстоятельство, в свою очередь, дает основание считать, что характер движения сабиров на юг, в Прикаспийский Дагестан, не был непрерывно поступательным. Временная стабилизация их продвижения была вызвана, по-видимому, приспособлением новых пришельцев к незнакомым местным условиям, а также покорением более мелких этнических групп. Естественно, возникает вопрос: почему сарагуры избрали для вторжения на Кавказ столь необычный маршрут? Если принять во внимание точку зрения, согласно которой сарагуры и связанные с ними племена появились на Северном Кавказе только в 463 г., то тогда выбор ими места вторжения, на первый взгляд, может быть оправдан. С другой стороны, такая точка зрения не совсем увязывается с обстоятельствами, предшествовавшими этому вторжению. Из Приска известно, что сарагуры уже до 463 г. покорили акатзир, которые, по мнению О. Мэнчен–Хелфена, обитали даже к западу от Азовского моря (указ. соч., с. 437), в 463 г. прислали своих послов в Константинополь, и лишь спустя три года вторглись в Закавказье. Исходя из этого получается довольно странная для поведения кочевников и запутанная для исследователя картина. Только появившиеся в 463 г. на Северном Кавказе сарагуры и связанные с ними племена (огур и оногур), еще недостаточно знакомые с совершенно новыми и неизвестными для них местными условиями, успели не только покорить акатзир и занять их землю к западу от Азовского моря, но и по наущению Византии, как полагают исследователи, вторгнуться в Закавказье. Причем, что особенно интересно, не через наиболее удобный для них в данном случае Дарьяльский проход, ближе расположенный к предполагаемой территории акатзир, а по непонятным причинам сначала направляются к более отдаленному Дербентскому проходу, но потом все же возвращаются обратно и вторгаются и Иберию именно через Дарьял. Создается впечатление, что сарагурам достаточно хорошо были известны обе обычные дороги для вторжения на Кавказ. Здесь уместно как раз вспомнить, что всего за пять лет до сарагурского похода 466 г. этим же путем через Аланские ворота (Дарьял) на Кавказ вторглись и хайландуры, нанятые Перозом в целях подавления восстания в Албании. Именно в этой связи значительный интерес для нашей темы представляет собой содержание трех последних глав первой части «Истории албан» Моисея Каланкатуйского, поскольку в них заключаются уникальные сведения по истории взаимоотношений гуннских племен с Албанией, не имеющие аналогии в других письменных памятниках. Композиционно связанные единой хронологической нитью, эти три главы, несмотря на их вполне самостоятельный характер, органически вплетаются в общую канву повествования. В этом отношении наиболее важным, для нас является вопрос датировки описываемых в этих трех главах событий, поскольку его решение, с одной стороны, даст возможность определить недостающее звено в развернутой хронологической системе самого источника, далеко не всегда поддающегося точной датировке, а с другой, - вставить это звено в цепь взаимосвязанных исторических событий, происшедших в данный отрезок времени по обе стороны Кавказского хребта. Однако, прежде чем перейти непосредственно к вопросу датировки, необходимо остановиться на последовательности описываемых событий, выделяя в них наиболее существенные моменты, так как само начало исследуемого вопроса лежит уже в первых вступительных словах XXVIII главы. Спустя немного после смерти святого Маштоца, его ученики в провинциях Албании собрались по внушению св. Духа вместе и были полны страстного желания совершать добрые дела.