Юсиф Джафаров - Гунны и Азербайджан

Из-за отсутствия каких-либо дополнительных сведений до сих пор остается невыясненным весьма существенный вопрос о том, когда именно и при каких обстоятельствах появилась в Западном Приазовье группа племен, перечисленных Иорданом и Приском. По мнению О. Мэнчен-Хелфена, это определить нельзя (с. 453), однако, на наш взгляд, попытаться можно.

Давайте предположим, что четыре племени Иордана незадолго до 371 г. просочились в степи западного побережья Азовского моря, по каким-то причинам только на Кавказе отделившись от основного массива гуннских племен, появившихся здесь, как мы помним, в самом конце 60-х гг. IV в. Между тем это предположение противоречило бы прямым указаниям Марцеллина, Созомена и косвенному — Зосима о том, что гунны не были известны тервингам (вестготам, западным готам) до тех пор, пока не вторглись на территорию расселения их восточных соседей и соплеменников — грейтунгов (остготов), а затем и на территорию собственно вестготов. С другой стороны, теряло бы всякий смысл сообщение Марцеллина и Иордана о внезапном нападении гуннов на остготов. Видимо, остается допустить, что эта группа гуннов находилась на западном побережье Азовского моря еще до появления в этом районе самих готов, т. е. до конца II в. н. э. Данное предположение вполне сопоставимо с локализацией хунов (гуннов) Птолемея и в перипле (списании) Маркиана (V в.). Последний в описании Европейской Сарматии, почти дословно пользуясь соответствующим разделом географии Птолемея, указывает, что область по Борисфену (Днепр) «за аланами» населяют «так называемые хуны, которые в Европе», суживая тем самым общее замечание самого Птолемея о том, что «между бастарнами и роксоланами — (обитают) хуны». Принимая же локализацию хунов (гуннов) Птолемея на левом берегу Днепра (см. выше), становится очевидным, что местоположение хунов Птолемея и Маркиана совпадает, еще раз подтверждая их тождество. Готы, которые были известны Птолемею в низовьях Вислы, еще не достигли Черноморского побережья. Лишь к концу II в. н. э., заняв южно-русские степи от Дона до низовий Дуная, готы появились в Северном Причерноморье, вытеснив обитавшие там ранее сарматские племена, и, возможно, заставили передвинуться с берегов Днепра к западному побережью Азовского моря и в Крым хунов Птолемея и Маркиана, где их во второй половине IV в. упоминает уже Иордан. Вполне возможно, что хуны (гунны) Птолемея, длительное время обитая в окружении ираноязычных сарматских племен Северного Причерноморья, в частности роксолан, настолько успели смешаться с ними, что были восприняты готами как часть этих племен, тем более, что последнее племя Иордана и Приска — боиски — видимо, не тюркского, а скорее сарматского происхождения, хотя для них тоже предлагали тюркскую этимологию, правда, не удачную.

Таким образом, исходя из сообщения Птолемея о хуннах (гуннах), мы имеем уже второе указание источников на присутствие еще одной группы гуннов к западу от Волги задолго до появления их основной массы в степях Юго-Восточной Европы. Отсюда следует, что сообщение о гуннах Дионисия Периегета и Клавдия Птолемея во второй половине II в. н. э. — два взаимосвязанных звена в цепи одного и того же процесса проникновения с конца I в. н. э. на запад отдельных азиатских племен под общим именем гуннов. Неизвестно, какая из этих первых двух групп кочевников раньше продвинулась из-за Волги и обосновалась на новых местах обитания. Можно думать, однако, что этой группой были гунны Птолемея, поскольку они, судя по их: локализации, проникли гораздо дальше на запад, чем гунны Дионисия. В этой же связи необходимо отметить, что если в случае гуннов Дионисия можно говорить о бунтарских племенах (хазарах, барсилах), то в случае гуннов; Птолемея наряду с булгарским, по-видимому, племенем тунгур (тункар, тунсур) мы имеем этноним (алпилчур), связанный происхождением с кругом собственно древнетюркских племен.

Уход основной массы гуннских племен в 371 г. из степей Северного Кавказа на Дунай не означал, однако, что с этого времени гунны забыли дорогу на Кавказ. В источниках год 395 г. сохранились многочисленные сведения о самом крупном вторжении гуннов с берегов Дуная в Закавказье и Переднюю Азию. Согласно сообщению Приска, который пользовался данными, полученными от римского посла Ромула, с которым Приск встретился в 448 г. в ставке Аттилы на Дунае, большое войско гуннов под предводительством двух вождей — Басиха и Курсиха, пройдя «пустынную страну», переправилось через «какое-то озеро» (Азовское море) и «через 15 дней пути, перевалив через какие-то» горы (Кавказ), вступило в Мидию», т. е. закавказские владения сасанидского Ирана. В то время как одна часть гуннов опустошала и разоряла Закавказье, другая вторглась в Месопотамию и Сирию. Современник и почти очевидец этих событий латинский писатель Иероним, совершавший в это время паломничество на Восток, с ужасом передает впечатление об этом вторжении гуннов: «… весь Восток задрожал при внезапно разнесшихся вестях, что от крайних (пределов) Меотиды, где запоры Александра сдерживают дикие племена Кавказа, вырвались орды гуннов, которые, летая туда и сюда на быстрых конях, все наполняли резней и ужасом». «Осаждена Антиохия, — пишет Иероним, — и остальные города, которые Омывают Галис, Кидн, Оронт и Евфрат». Точная дата вторжения указана в Эдесской хронике, где говорится, что в 706 г. селевкидской эры (т. е. в 395 г.) «в месяце тамузе (июль) гунны перешли в ромейские пределы». По сообщению Иешу Стилита, в 707 г. селевкидской эры (т. е. в 395/6 г.), вся Сирия находилась в руках гуннов. Бар — Эбрей, использовавший ранние сирийские источники, сообщает, что в 708 г. (т. е. в 396/7 г.) гунны наводнили ромейские провинции Сирию и Каппадокию и опустошили их так, что они обезлюдили. «Финикия, Палестина и Египет были пленены страхом», — отмечает греческий писатель Сократ.