Сергей Кормилицын - Третий Рейх. Гитлер-югенд

Или:

В других — подчеркивалась взаимосвязь великих предков и современной молодежи их наследников:

Третьи служили целям расового воспитания и внушали ненависть к расово чуждым элементам. Вот, например, одна из песен Гитлер-югенд, предназначенная для исполнения на улицах и во время походов:

Песни эти, несмотря на зачастую примитивный или труднопроизносимый текст, пользовались среди молодежи достаточной популярностью [349] Гитлер неоднократно сетовал на то, что национал-социалистический режим, несмотря на все его успехи и достижения, не смог воспитать ни одного талантливого поэта или литератора. Приходилось довольствоваться доморощенными поэтами, самым известным из которых был все тот же Бальдур фон Ширах. Большинство его стихов не имеют ничего общего с литературой — они примитивны как по форме, так и по содержанию, — как например, вот этот текст, написанный им от имени вождя: «Вас тысячи вокруг меня, / И я — есть вы, а вы — суть я. / И нет у меня устремлений других, / Чем те, что в сердцах вы несете своих. / Ведь я — есть вы, а вы — суть я. / Мы вместе, Германия, верим в тебя!» (цит. по: HJ-Kalender 1938. Berlin, 1937). Однако основную задачу свою они выполняли — доносили до молодежи главные лозунги НСДАП в максимально упрощенном виде. . Следует, впрочем, признать, что далеко не все песни Гитлер-югенд были настолько перегружены идеологией. Разучивались и исполнялись также народные и старые солдатские песни времен франко-прусской войны, а то и старше — «Сверкают алебарды», «Император Фридрих наш король и господин», «Мы пришли из Люнебурга», «Боже, помилуй великого Кайзера!», эпические баллады типа «Песни о короле Теасе» или «Фландрской пляски смерти» [350] Uns geht die Sonne nicht unter, Lieder der Hitlerjugend. Hornung, 1936. . Одновременно с этим находились и те, кто слушал запрещенную «негритянскую музыку» — свинг и джаз. Эти молодые эстеты не обязательно были оппозиционерами и диссидентами как члены неформальной организации «Свингюгенд», открыто демонстрировавшие свои музыкальные вкусы и, вследствие этого, подвергавшиеся гонениям. Гораздо чаще за любовью к музыке врага не стояло никаких политических убеждений — она нравилась и на том — все. Одним из хитов в жанре свинг, особенно популярным среди германской молодежи, была английская пропагандистская песня «We are going to hang our washing up the Siegfriedline!». Но молодежь редко вслушивалась в слова, а если и делала это — еще реже придавала значение их идейной нагрузке.

В тайне от взрослых, а также от «вожаков» из своих, распевались и другие запрещенные к исполнению песни — русская «Катюша» и пацифистская «Лили Марлен». Впрочем, наказывать молодежь за такие проступки брались только совсем уж зашоренные функционеры низшего звена, видевшие в невинном нигилизме подростков святотатство и ростки будущей оппозиционности. Но, если верить многочисленным мемуарам, они встречались не часто и были, скорее исключением, нежели правилом [351] Нужно сказать, что в отечественной литературе и историографии традиционно сгущаются краски вокруг деятельности тайной государственной полиции и СД — службы безопасности. Внутреннего террора в отношении населения, царившего, например, в Советском Союзе во второй половине 30-х годов, в Германии не было. По крайней мере, по отношению к тем, кто не вел открытой борьбы с существующим строем. Для того, чтобы отправиться в концентрационный лагерь, нужно было сделать нечто большее, чем, предположим, опечатку в имени вождя или ворчание о недальновидности власть предержащих в очереди за хлебом. . В большинстве случаев юным германцам сходило с рук и не такое. Например — повторение песенки о десяти ворчунах.