Эмиль Тевено - История галлов

Неопределенность сведений, содержащихся в текстах, побудила ученых иными путями искать достоверные данные. Изучение названий мест позволило вплотную подойти к проблеме и, похоже, найти удовлетворительное решение. Можно предположить, что там, где в отдаленную эпоху жили кельты, они по-своему называли формы рельефа, водные пути, древнейшие поселения. Так, в конце XIX в. д’Арбуа де Жюбенвиль выявил обширную зону распространения кельтских имен в топонимии юга Германии. Второй частью многих составных названий городов является типично кельтское слово — dunum, обозначающее укрепленное место. Город в Вестфалии (сегодня это Метельнан-дер-Вехте) некогда назывался Медиоланум, как и Милан в долине реки По, Эвре и Сент во Франции. В сравнении с названиями населенных пунктов, которые появились позднее, более показательны наименования гор и рек. Последние, как единодушно утверждают топонимисты, из всех названий мест самые древние. Они сохранили язык населения, жившего на данной территории в очень давнюю эпоху. В таком случае нельзя не согласиться с Полем Лёбелем, что кельтские корни, обозначающие водные пути, среди которых deva (= богиня или божественная река), dubron, dubra (= вода), matra (= мать или богиня-мать), nantu (= долина, река), renos (- бурная река), дали наименования, встречающиеся на весьма обширной территории, которая охватывает несколько стран Западной Европы, но имеет общую зону в южной Германии. Область распространения кельтских имен, выявленных таким образом на юго-западе Германии, представляет собой большой треугольник, простирающийся от Богемии до Рейна.

Итак, опираясь на такого рода факты, Юбер определил местоположение первобытной Кельтики в означенных пределах. В доказательство ученый привел аргументы, основанные на данных как лингвистики, так и археологии. Сравнение кельтских языков с другими языками древних народов, населявших Европу, позволяет обнаружить убедительное сходство. Подводя итог своим исследованиям, Юбер заявляет, что подобное сходство предполагает существование многочисленных связей с населением балтийско-славянского региона, обширную территорию соприкосновения с германскими племенами и более или менее тесную общность с италиками в эпоху не столь отдаленную; эти сложные отношения полностью проявились ближе к центру Европы, к Богемии. Археология, в свою очередь, подтвердила данные изучения топонимии. Археологическая карта первого периода латенской культуры совпадает с ареалом кельтских названий мест в южной Германии. Принадлежность латенской культуры кельтам больше ни у кого не вызывает сомнений. Таким образом, изучаем ли мы язык кельтов, ищем ли следы кельтской трудовой деятельности, исследуем ли древнейшую топонимию, которую можно считать кельтской, мы неизбежно попадаем в область, лежащую по обеим берегам верхнего Дуная, иначе говоря, в область, которую старик Геродот и обозначил как первоначальную территорию Кельтики.

Первоначальное место обитания кельтов, признанное д'Арбуа де Жюбенвилем и Дешелетом и весьма авторитетно подтвержденное Юбером, сегодня почти не вызывает споров. Остается выяснить, правомерно ли отождествлять с кельтами носителей культуры курганных погребений, в эпоху бронзы проникших и распространившихся в восточной и центральной Галлии. Такой способ погребения был новшеством во франции, и его вполне могли внедрить пришельцы. Чтобы указать место, откуда они пришли, необходимо выяснить, где в это же время или ранее бытовал такой погребальный обряд. Оказывается, захоронение в курганах было повседневной практикой на юге Германии с конца неолита. Если признать, что рассматриваемая с этой точки зрения область соответствует древнейшей Кельтике, то возникает соблазн считать кельтами племена, проникшие в Галлию в эпоху бронзы.

Такой взгляд на проблему отодвигает на несколько сотен лет время появления кельтов в Галлии. Прежде считалось, что это произошло около VII в. до н. э. Еще несколько лет назад Жюллиан называл середину VI в. Он основывался на тексте Авиена, передающего рассказ о прибрежном плавании, предпринятом около 500 г.; из текста можно понять, что кельты, прибывшие то ли морским путем, то ли сухопутным — в последнем случае двигаясь вдоль берега моря, — в недавнем времени подвергли опустошению север Франции. Этот же текст позволил Жюллиану высказать мнение, что кельты прибыли с полуострова Ютландия. Подобные сведения, почерпнутые из текстов малопонятных, допускающих различные толкования, не столь ценны по сравнению с данными археологии и топонимии. Взгляды Жюллиана были тотчас же опровергнуты Дешелетом. Ученый-археолог обращал внимание на то, что гальштатская культура не была представлена на полуострове Ютландия; с другой стороны, он подчеркивал сходство между погребениями, относящимися к гальштатской культуре (ранний железный век), и погребениями бронзового века на востоке Франции. Учитывая все это, ученый делал вывод, что кельты пришли на земли Галлии в бронзовом веке. Совсем недавно Гренье высказался по поводу неточности литературной традиции. Он допускает, что экспансия кельтов могла происходить гораздо раньше общепринятой даты и носить характер не вторжения, а, скорее, постепенного, волнообразного проникновения в течение нескольких веков. Скрупулезные изыскания Анри Юбера уводят нас в далекое прошлое: именно в эпоху бронзы и особенно в ее третий период (1600–1300 до н. э.) кельты, пришедшие с юга Германии, постепенно проникли в восточную и центральную Галлию.