Казимир Валишевский - Никон

После отъезда Алексея Никон не преминул войти в роль всемогущего государя: он соблюдал все мелочи этикета, выказывая еще большую требовательность, чем уехавший царь. Принимая высших сановников, он им не предлагал садиться, поворачивался спиною, делая вид, будто не замечает их. Почести кружили ему голову. Епископов и даже иноземных митрополитов он, вопреки обычаю, не хотел именовать братьями;пригласив на обед антиохийского патриарха, Никон восседал один за отдельным столом. Алексей, впрочем, и в своем присутствии как бы поощрял его заносчивость: обедая с Никоном, он приказывал, чтобы здравица в честь патриарха провозглашалась первою. В начале омраченного смутами и войнами царствования глава еще не устоявшейся династии, по-видимому, хотел, чтобы власть его опиралась на другой общественный авторитет; кроме того, Никон подавлял его своею мощной, увлекающейся натурой.

Если бы Алексей был предоставлен самому себе, он, быть может, еще много лет соглашался бы на разделение власти. Но окружавшие его бояре не примирялись с таким положением вещей. Их политика диаметрально противоречила стремлениям Никона, ставя себе целью полное подчинение церкви государству.

Кроме того, всемогущий патриарх восстановил против себя и другую группу придворных, влияние которой на Алексея все усиливалось. Никон не был врагом науки и прогресса, но он понимал их по-своему — как непримиримый поборник православия и националист. Единомышленники боярина Морозова были, напротив, убежденными западниками. Никон выказывал неприязнь к иноземцам, чинил им всяческие докуки, старался не выпускать их из предместий. Однажды он потребовал, чтобы они появлялись не иначе как в своих национальных костюмах, вследствие чего щеголям из немецкой слободы пришлось ходить в поношенных и вышедших из моды костюмах, пока не прибыли заказанные в Париже и Лондоне новые одежды. В другой раз он приказал отобрать и уничтожить собранные любителями западного искусства картины и скульптуры, уклоняющиеся от византийских образцов; Никон запретил также боярам часто пользоваться банями, усмотрев в этом подражание турецким обычаям.

Обе эти придворные партии соединили свои усилия против общего врага и в течение 1657 года успели удалить «тишайшего» царя от его «собинного друга».

В октябре 1657 года Алексей еще навестил Никона в Воскресенском монастыре. Патриарх соорудил эту обитель в 47 верстах от столицы, на Истре, по образцу храма Гроба Господня. Сооружение произвело впечатление на царя, и строитель поспешил дать монастырю несколько претенциозное название «Нового Иерусалима», которое было потом поставлено ему в немалую провинность Но уже в следующем месяце Никона постигло тяжелое разочарование: царь обещал посетить другой основанный патриархом монастырь, но не сдержал своего слова. В марте и апреле 1658 года царь присоединил еще некоторые земли к патриаршим владениям, но встречи друзей становились все более редкими. Царь, очевидно, избегал их.

Павел Алеппский отмечает пререкание, возникшее между Алексеем и патриархом весною 1657 года по поводу церемонии, организованной Никоном вопреки указаниям покинувшего Москву антиохийского патриарха. По свидетельству грека, вспыльчивый Алексей осыпал «собинного друга» упрёками и бранными словами. Никон указал на свой сан. Царь возразил: «Я не признаю тебя духовным отцом! Я считаю им антиохийского патриарха и сейчас же пошлю вернуть его!»

Макария в самом деле вернули в Москву, но, по-видимому, совсем по другой причине. Положение Никона в это время еще не было поколеблено. Полемисты раскола упоминают о другом столкновении: Алексей, не пожелавший помиловать убийцу, будто бы был не допущен к причастию своим духовником, добивавшимся по уговору с патриархом пощады осужденному.

По всей вероятности, произошел целый ряд таких столкновении, вызванных более глубокими причинами. Бояре были недовольны, что ими правит поп, духовенство жаловалось на слишком суровое обращение, царь, достигнув более зрелого возраста, чувствовал свой престол укрепленным победами над Польшей. Один из «великих государей» в Москве оказался лишним.

Никон не понимал этого. Он вообразил, что в «третьем Риме» играет роль папы и может бороться с Алексеем, подобно тому, как папа Григорий VII боролся с Генрихом IV.

Назначив парадный прием в честь грузинского царевича, Алексей 6 июля 1658 года не пригласил патриарха. Один из патриарших приближенных, князь Дмитрий Мещерский, был обруган и избит придворным Богданом Хитрово. В ответ на жалобу Никона царь обещал расследовать дело и лично переговорить об этом с патриархом. Но встреча не состоялась. В течение следующего месяца Алексей не присутствовал ни на одном из патриарших богослужений. Когда Никон выразил свое удивление, князю Георгию Ромодановскому было поручено передать, что царь обижается на титул «великого государя», который «присвоил» себе патриарх.