Сергей Шведов - Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого

Как мы видим, великий князь Киевский не только не поддержал вроде бы единоверцев в их противостоянии с Римом, но уж скорее присоединился к антивизантийской коалиции. Согласно Костомарову, война с Византией началась из-за убийства греками русского купца. Однако, думается, подобный конфликт, если он имел место, можно было уладить другими способами. Тем более с единоверцами. Мир с Византией в конце концов был заключен и даже скреплен браком дочери византийского императора с сыном великого киевского князя: «Через три года заключен был мир; слепцов отпустили со всеми пленными, а в утверждение мира греческий император Константин Мономах отдал дочь свою за сына Ярославова Всеволода. Это было не одно родство Ярослава с иноземными государями своего времени. Одна дочь его, Елисавета, была за норвежским королем Гаральдом, который даже оставил потомству стихотворение, в котором, воспевая свои бранные подвиги, жаловался, что русская красавица холодна к нему. Другая дочь, Анна, вышла за французского короля Генриха I и в новом отечестве присоединилась к Римско-католической церкви, тогда еще только что отпавшей от единения с восточною. Сыновья Ярослава (вероятно, Вячеслав и Святослав) были женаты на немецких княжнах» (Костомаров).

Как видим, на один брак с «единоверцами» приходится целая россыпь союзов с «иноверцами». Очень может быть, что при Ярославе их за таковых не считали. Скажем, Изяслав Ярославич Киевский, в крайне стесненных обстоятельствах, согнанный с великого стола, обращается за поддержкой не к византийскому императору, не к константинопольскому патриарху, а к папе Римскому. И последний действительно оказывает ему существенную помощь, определив в союзники киевскому князю польского и венгерского королей.

Вот что пишет о ситуации сложившейся в Древней Руси при Ярославе Владимировиче Лев Гумилев: «При дворе Ярослава по-прежнему сохранялись три партии: одна – западническая, другая – исключительно национальной ориентации, считавшая, что Русь может соперничать с любыми коалициями западных держав, и третья, стремившаяся к миру и дружбе с Византией. Западников возглавлял Изяслав Ярославич (в крещении Дмитрий, старший сын великого князя), национальную партию – Святослав Ярославич (сидевший в Чернигове), провизантийскую партию – Всеволод (княживший в Переяславле, третий сын Ярослава). После смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. в Киеве воцарился Изяслав» («От Руси к России»).

Кстати, первым митрополитом Киевским при Ярославе стал Илларион, русский по происхождению. Грек Георгий появился в Киеве уже после смерти Иллариона. Однако я вовсе не уверен, что создатель «Повести временных лет» и ее позднейшие редакторы не вписали этого Георгия исходя из своих соображений о том, как это могло быть. Что, к слову, сплошь и рядом делали их западные коллеги, правя к своей выгоде древние летописи. Именно обильное цитирование Ветхого Завета вызывает лично у меня большие сомнения по поводу древности «Повести временных лет». Особенно в связи с давно установленным фактом, что первая полная Библия на Руси появилась только в 1499 году стараниями новгородского архиепископа Геннадия. И это на фоне полного отсутствия даже упоминаний ветхозаветных и новозаветных персонажей в «Слове о полку Игореве», в точной датировке которого не приходится сомневаться. Конечно, летописи составлялись монахами, а «Слово…» принадлежит перу человека светского, однако это обстоятельство не помешало последнему перечислить едва ли не всех известных славянских богов. Песнь о победном шествии византийского христианства давно уже не рассматривается всерьез даже официальной наукой.

Тот же Соловьев, говоря о ситуации, сложившейся после Крещения, замечает вскользь по поводу участившихся грабежей, упомянутых в «Повести временных лет»: «Можно думать, что разбойники умножились вследствие бегства тех закоренелых язычников, которые не хотели принимать христианства; разумеется, они должны были бежать в отдаленные леса и жить за счет враждебного им общества».

Однако дальнейшие события, развернувшиеся в том же Киеве, показывают, что язычники не торопятся бежать в леса, чтобы «жить за счет враждебного им общества», наоборот, они весьма активно проявляют себя в крупных городах. Вот что пишет об этом Гумилев: «Вспышка языческого фанатизма отмечена летописью в 1071 г. В Ростовской земле объявились волхвы, которые в пору неурожая успешно находили «виновных» в голоде. Жертвами волхвов обычно становились женщины, очевидно, зажиточные крестьянки. Доставая у несчастных из-за спины зерно, волхвы убеждали волнующийся народ, что «бабы прячут жито». Женщины погибали, а движение волхвов, фанатиков-изуверов, захватывало все новые области.