Даниил Альшиц - Секрет политшинели

– А как же в гражданскую? – спросил Папа Шнитов. – И офицеров бывших, и буржуйских сынков разных на территорию белых посылали… И тех же попов… Умели видеть, кому можно доверить, и не боялись.

– А сколько было предателей среди всех этих бывших? Сколько раз они обманывали наше доверие?! В гражданскую у нас опыта было мало еще. Почему назад смотрите, по старинке размышляете?! Вы пошли на авантюру, которая могла очень плохо кончиться. А начальник политотдела, вместо того чтобы немедленно отстранить от должности такого политработника, не нашел ничего лучшего, как нахваливать его перед строем роты!

– Разрешите доложить, – снова подал голос Папа Шнитов.

– Ну что еще? Что вы еще можете сказать? Факты за себя говорят, а вы хотите по каждому вопросу митинговать. Тоже по примеру гражданской войны?! Ну что еще?

– Всякое дело вернее всего по результатам судить… А ведь рота у меня хорошая… Дисциплина… И настроение… И боевые показатели. А баптист этот Щукин «языка» привел и не убежал никуда… Воевать стал хорошо… Ежели все это под углом кляузы рассматривать… так оно, конечно, все в черном свете вымазано будет…

– Ну хватит, Шнитов, свои заслуги расписывать! Хватит! Скромнее надо быть. Судить вас надо за ваши художества, а вы мне тут заслугами размахиваете…

– Судите, если виноват…

– Так вот, Шнитов. Учитывая ваш возраст, участие в гражданской войне и малое образование, считаю возможным ограничиться в отношении вас одной мерой – отстранить от политработы.

– Это не в вашей власти, товарищ дивизионный комиссар, – сказал Папа Шнитов с такой твердостью в голосе, что полковник Хворостин посмотрел на него с удивлением и страхом. Ему подумалось, что Папа Шнитов сошел с ума.

Л. вскочил с места и уперся кулаками в стол.

– Не в моей власти?! – вскричал он. – Ну поглядим. Рядовым пойдешь на фронт. Завтра же будет приказ о разжаловании!

– Вот это в вашей власти, – спокойно согласился Папа Шнитов. – Пойду рядовым… А от политработы меня может отстранить только фашистская пуля… Если вот сюда… – Папа Шнитов ткнул себя пальцем в грудь против сердца.

Дивизионный комиссар Л. выполнил свою угрозу лишь отчасти. От должности замполита Папа Шнитов был отстранен, но разжалован в рядовые не был.

Замполитом в роту капитана Зуева был назначен старший лейтенант Горбачев. Тот самый, который хвалился тем, что умеет брать в ежовые рукавицы, и который написал на Папу Шнитова кляузу, оставленную в свое время без внимания полковником Хворостиным и не оставленную без внимания дивизионным комиссаром Л. Этим его назначением лучше всего было подтверждено то, что полковник Хворостин был прав, когда предпочел ему Папу Шнитова. Новый замполит не сумел наладить сколько-нибудь нормальных отношений с командиром роты. Капитан Зуев не мог ни минуты спокойно с ним разговаривать даже на людях. Не завоевал он авторитета и у бойцов. Не прошло и двух месяцев, и старшего лейтенанта Горбачева как не сумевшего наладить деловых отношений с командиром из роты убрали.

Папу Шнитова перевели в соседнюю дивизию, где назначили командиром стрелкового взвода. Несколько раз приходил он навещать «свою» роту. Передавал приветы через Николая Максимилиановича, с которым тоже где-то встречался. А потом, зимой, дивизию, в которой он служил, перебросили на Ораниенбаумский плацдарм.

В январе сорок четвертого две дивизии, стоявшие раньше по соседству под Пулковом и Пушкином, двинулись навстречу друг другу: одна из-под Пулкова, другая из-под Ораниенбаума. В день снятия блокады передовые роты обеих дивизий встретились в заснеженных полях под Ропшей. Тысячи бойцов и командиров, проваливаясь в снег, размахивая автоматами и винтовками, подбрасывая в воздух шапки, нестройно крича «ура!», размазывая по лицу рукавицами неудержимые слезы, бежали навстречу друг другу. Многие бойцы роты капитана Зуева надеялись встретить в эти радостные минуты Папу Шнитова. Некоторым даже казалось, что они видят его среди бегущих им навстречу. Но встретить Папу Шнитова никому не удалось. Никому из однополчан не довелось его встретить и потом.

Правда, доходили иногда слухи, что Папу Шнитова видели то под Лугой, то под Кингисеппом, то в Эстонии. Говорили, что он погиб при штурме Кенигсберга. Николай Максимилианович Гамильтон, пытавшийся разыскать своего друга, не раз слышал от участников штурма Берлина, что Папа Шнитов закончил войну в Берлине. Никто, правда, не говорил, что встречал его там. Но несколько человек уверяли, что среди надписей на колоннах рейхстага своими глазами читали и такую: «Папа Шнитов с Ленинградского фронта».