Даниил Альшиц - Секрет политшинели

– Чому же зразу не казалы? – обиделся Охрименко. – Та й розмовы бы не було.

В назначенное время Охрименко и Щукин, оба в маскхалатах, один с автоматом на груди, другой безоружный, явились в землянку командира роты. А еще через час, после тщательно проведенного инструктажа, разведчиков вывели в траншею. Перед тем как вылезти из нее, Щукин зашептал молитву. По команде командира роты «Вперед!» Охрименко приподнял его за ноги и выложил на заметенный снегом бруствер.

– Ни пуха ни пера! – торжественно произнес Гамильтон.

– «Если смерти – то мгновенной, если раны – небольшой!», – пожелал командир роты.

– Не подведите, ребята, – попросил Папа Шнитов.

– Бабтиска бог не выдасть, а мене фашист не зъисть! – весело отвечал Охрименко.

Разведчики поползли.

Так началась операция «Фанера». Название это было не случайным. Шагах в ста позади штаба полка противника, до которого предстояло добраться разведчикам, стоял в снегу большой лист фанеры. Он служил единственной стенкой полевого офицерского «туалета» и имел назначение ограждать от нескромных взглядов солдат авторитет их начальников, вынужденных иногда принимать не самые горделивые позы. Сразу за фанерой начинался небольшой лесок. Николай Максимилианович резонно полагал, что в леске за фанерой лучше всего дожидаться появления кого-либо из фашистских офицеров. Правда, на этот раз, после исчезновения схваченного Охрименко и Тимохиным обер-лейтенанта, можно было ожидать, что возле фанеры установлен постоянный пост или что офицеры будут отправляться к ней по меньшей мере попарно.

Ночь выдалась хорошая. Непроглядное, иссиня-серое небо лежало на снегу свинцовым грузом. Свет взлетевших над немецкой передовой ракет потерял свой магниевый блеск, стал желтым и размытым. Лишь какое-то мгновение после того, как разведчики отползли, виделось на снегу белое колыхание. Но как ни старались находившиеся в траншее офицеры и солдаты подольше удержать его в глазах, оно быстро исчезло, словно волна поземки, унесенная ветерком.

Шло время. Все было спокойно. Пулеметчики противника выпускали иногда короткие очереди. Чувствовалось по звуку, что очереди эти дежурные и в полном смысле слова – бесцельные. Первое время капитан Зуев непрестанно пилил Папу Шнитова и на чем свет стоит ругал себя за то, что разрешил послать Щукина с Охрименко.

– И вы тоже хороши, Николай Максимилианович, – говорил он Гамильтону. – Представитель штаба дивизии! Культурный человек! Вы-то как могли поддержать такую идею?!

– Чего ты переживаешь, – пытался успокоить капитана Папа Шнитов. – Я же сказал – всю ответственность беру на себя.

– Очень тебя спросят, если что-нибудь случится! Отвинтят нам головы, и все… Нет, ведь это же с ума сойти – послать за «языком» подозрительного верующего да еще без оружия и не желающего воевать!

– Не желавшего! – поправил Папа Шнитов. – Сейчас-то он уже воюет!

– Ну посмотрим, посмотрим. Поглядим, что он нам навоюет! – Наконец капитан Зуев умолк. Стало тихо, и время как бы остановилось. Часа через три где-то там, впереди, в недвижной серой мгле глухо залопотал автомат. Очереди были короткие.

– Наш автомат! – воскликнул лейтенант Зипунов.

– Это Охрименко! Они возвращаются! – закричал Папа Шнитов.

– Слушайте, слушайте, – сказал Гамильтон. – Немцы-то не стреляют! Значит, боятся своего подстрелить…

– Похоже, – подтвердил капитан Зуев. – Отстреливается Охрименко. Неужели баптист волочит «языка»?!

– А почему бы и нет?! – с надеждой и одновременно с некоторым сомнением сказал Папа Шнитов.

Один за другим треснули винтовочные выстрелы.

– Ага! Вот и Бозарбаев с ребятами! – оживился лейтенант Зипунов. Заработал тяжелый пулемет противника.

– Кирюк! Чего молчишь?! – крикнул пулеметчику капитан Зуев. – Подавить немедленно! Бей по направлению звука!

– Гляньте, товарищ капитан! Гляньте! Нельзя в этом секторе вести огонь! – ответил Кирюк. – Наши возвращаются!

Теперь все снова увидели знакомое белое колыхание. Оно медленно приближалось к траншее. Через несколько минут Щукин с помощью двух бойцов, посланных ему навстречу, втащил в окоп «подарок». Немца быстро развязали. «Язык» оказался самый что ни на есть замечательный. По званию это был майор.

Пленный растерянно поглядывал на теснившихся в траншее советских воинов и сокрушенно покачивал головой. Прочитав его офицерское удостоверение, Гамильтон чуть не подпрыгнул от радости. Охрименко и Щукин захватили представителя штаба восемнадцатой немецкой армии.