Александр Скоков - На всех была одна судьба

Молодой организм переборол болезнь – Рая понемногу стала двигаться, выходить на улицу. Новый, 1942 год встречала уже на ногах. Обстрелы, бомбежки не прекращались; прятались не в бомбоубежище, а в щели, вырытой во дворе. Здесь, тесно прижавшись друг к другу, коченея от холода, люди мечтали, какой устроят пир, когда кончится война, – на столе вдоволь будет хлеба и гороховой каши!

Ранней весной 1942 года Рая записалась добровольцем в армию. Попала к саперам, в 177-ю колонну, возводившую оборонительные сооружения на Карельском перешейке. Угроза наступления противника с севера не ослабевала, командование заблаговременно принимало меры. Полоса надежных укреплений позволяла сдерживать врага меньшими силами, часть снятых войск можно было перебросить на южное направление.

В военном городке в Грузино получили девушки обмундирование, там же принимали воинскую присягу. Обмундирование – фуфайка, шапка, ватные брюки – не очень согревало на морозе, особенно доставалось ногам в холодных ботинках. Бывшая швея выкроила, сметала бурки, достала галоши – теперь хоть куда! Но радость была недолгой: после пожара в дизкамере вся одежда и обувь сгорели дотла. Когда выскочили из бани – только огонь и дым!

Нашлись какие-то комбинезоны – надевали их без белья, да неуклюжие, на деревянной подошве «шанхайки»… Теперь трудно представить, какую цену в ту пору имели шинель, гимнастерка, каждый клочок ткани. Хлопок тоже относился к стратегическому сырью, и тот, что отправлялся на текстильные фабрики, был не лучшего качества.

Военные строители получали скудный паек, а работа требовала сильных рук. Пилили лес, подвозили бревна, делали из них срубы для огневых точек, засыпали камнем, щебенкой пустόты. В еде Рая с детства привыкла обходиться малым – это, может, и спасло ее в самые голодные месяцы зимы 1941–1942 годов. (И сейчас в свои девяносто два Раиса Дмитриевна считает, что ее бодрость, подвижность во многом зависят от умеренной, скромной трапезы, хотя для семьи любит готовить и борщи, и пироги, и студень.) Для сотен, тысяч строителей, целый день работающих на морозе, немалое значение для подкрепления сил имело горячее питание. Полевые кухни располагались тут же, под открытым небом, рядом со строительством.

Одно время Рая обеспечивала кухни топливом: пилила деревья, рубила хворост, подтаскивала заготовленное к дороге. Дали ей и лошадь. Намучилась с этой трофейной, из финского хозяйства, животиной. Не понимала она наших «но!» и «тпру!». С большим трудом удавалось вовремя подвезти топливо, чтобы не сорвать обед.

Для строительства огневых точек, блиндажей, других оборонительных сооружений требовался добротный, качественный лес. Окрестные массивы были уже порядком вырублены. Бригады саперов-девушек стали отправлять на заготовку леса на восточный берег Ладоги; послали и Раю. Штормовая Ладога встретила неприветливо, немецкая авиация и в такую погоду не оставляла водную трассу в покое. Пароход попал под бомбежку, отбивался очередями зенитных пулеметов.

Лесные участки, куда прибыли девушки, располагались в районе деревни Заборье. Начиналась зимняя пора с жестокими ветрами, метелями. Работать приходилось в глубоком снегу. Заготовки велись по технологии: срез от комля 20 см, диаметр ствола внизу не менее полуметра, чтобы из одного дерева можно было нарезать три «наката» длиной по восемь с половиной метров.

Эти восьмиметровые бревна взваливали на плечи и гуськом несли к штабелям. Кто нес!.. В их бригаде были и 16-летние девчушки, никогда в жизни, конечно, не державшие в руках пилы и топора. Какое представление могли иметь они, в том числе и Рая, о заготовке строевого леса? Лесоповал – дело непростое, опасное. Подступив к сосне-великану, задрав голову, решали-рядили, с какой стороны подрубать. Не раз бывало: почти спиленное дерево, которое должно рухнуть, стоит, не валится, а подступить к нему опасно – в любую секунду эта высоченная колонна может ухнуть в совсем неожиданном направлении. Однажды Рая, оседлав поваленную сосну, рубила сучья; упавшая рядом махина ударила по комлю, лежавшему на другом дереве. Подброшенная вверх, как из катапульты, девушка взлетела на несколько метров и упала в снег, рядом с бревном…

Здесь, на отшибе, предоставленные сами себе, они терпели еще больший голод, чем в строительной колонне. Там имелись походные кухни, было налажено на виду у начальства какое-никакое снабжение. Измученные голодом, решили как-то наведаться в деревеньку на противоположном берегу – может, чем-то разживутся… Ничего они не добыли в голодной опустошенной деревне, только несколько картофелин. Возвращались по набухшему, готовому вот-вот тронуться льду. У самого берега, пока они ходили, образовалось разводье, хочешь-не хочешь – прыгай. Так, по пояс в обжигающей воде, и выбрались к ледяной кромке.