Карл Ботмер - С графом Мирбахом в Москве

13 августа.

Необходимо написать еще о петербургских впечатлениях. За сутки я сумел увидеть столько, сколько было в моих силах и насколько позволил световой день, продолжавшийся до 11 часов вечера. Город расположен на удивление просторно; чувствуется, что он застраивался планомерно по приказу самодержца и вместе с тем значительной личности, в отличие от Москвы, становление которой длилось веками. Это современный крупный европейский город на Неве, где только церкви напоминают о том, что это матушка Россия, в то время как город на Москва-реке - типичный русский город с многочисленными формами азиатского типа.

Когда мы поздно вечером стояли на стрелке, между Большой и Малой Невой, напротив Петропавловской крепости, старой тюрьмы царской России, непроизвольно напрашивались сравнения. Новая свобода должна означать конец таким учреждениям, устранение которых было одной из главнейших целей революции. Сейчас тюрьмы России заполнены как никогда раньше, только сидят в них, ожидая своей дальнейшей судьбы, люди другого круга.

Петропавловская крепость и Кронштадт выбраны в качестве тюрем, в первую очередь, для бывших государственных лиц, высоких чиновников, генералов и прочих офицеров. Царской России ставили в вину, что в Сибирь ссылали многих без судебного приговора по административным решениям. Республика Советов вообще не признает законного судопроизводства для политических заключенных, решение о жизни и смерти выносят несколько человек от лица Чрезвычайной комиссии. Их преступление состоит только в принадлежности к ранее правящему классу, в том, что они воспользовались официально принесенной революцией свободой политического выбора и т.п.

Кораблей в гавани мало, жизнь замерла. На Большой Неве стоят несколько крейсеров и торпедных катеров, бывшая императорская яхта - грязные и запущенные; такие же матросы. В субботу утром, 10 августа, мы поехали с Шубертом на Финляндский вокзал для урегулирования вопроса с отъездом, затем на "острова" в дельте Невы, служащие местом отдыха, как Ванзе для Берлина. Затем пешком осмотрели ряд общественных зданий и церквей, в первую очередь Казанский собор и церковь Вознесения. Покупки на Невском проспекте.

Общее впечатление: умирающий город! Население после революции сократилось более, чем наполовину. Если Москва останется столицей, Петербург много потеряет, даже если с господством ужаса будет покончено. Он может оставаться значительным городом для ввоза и вывоза товаров, с развитой промышленностью, если прибалтийские государства будут для России потеряны, но никогда уже не приобретет своего былого значения, данного ему волей царя. Великолепные административные здания должны скоро отойти правительству из Москвы, где таких помещений не хватает и при нынешних условиях их не удастся создать. Но какое правительство захочет даже в мирное время иметь по соседству в сорока километрах с одной стороны и в двухстах - с другой чужие государства и быть постоянно готовым к бегству в случае начала войны.

15 августа.

Ревель очень симпатичный город. В нем чувствуешь себя, будто находишься в Любеке или Ростоке. Красив и пригород. Наша дипломатическая миссия может спокойно отказаться от мысли попасть в Псков, где близость демаркационной линии будет вызывать стремление к более тесным контактам с советским правительством. Но все это в теории. Пока обстановка прояснится, пока станет ясно, что возвращение в Россию в ближайшей перспективе исключается, на это время я попрошу отпуск, а затем найду себе другое занятие.

16 августа.

Вечером торжественный ужин при генеральном штабе в честь управляющего бургомистра Гамбурга фон Мелле. Торжественные речи, в том числе со стороны представителей города. Отношения между немецкими и местными властями кажутся хорошими. С какой радостью и оптимизмом можно было бы подумать обо всем, что достигнуто в трудной борьбе против всего мира, не в последнюю очередь - об освобождении старых балтийских колониальных стран немецких купцов и рыцарей, если бы положение на западе не приняло такой серьезный оборот. У меня постоянно возникает вопрос, не были ли все победы и все жертвы напрасными? Армия сделала все возможное. Конечно, ошибки были, особенно в начале войны, когда из-за полумер и недостаточной воли Верховного главнокомандования противнику была дана возможность добиться успеха на Марне. Но за эти годы противник допускал еще больше ошибок, иначе ему не пришлось бы четыре года подряд напрасно осаждать превосходящими силами и всеми средствами голодной блокады окруженную со всех сторон крепость Четверного союза.