Карл Ботмер - С графом Мирбахом в Москве

Вчера, когда мы сидели за столом, было доложено, что с посланником хотят говорить двое из уже не раз упоминавшейся здесь Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и т.д., сокращенно ЧК. Господам пришлось довольно долго ждать, пока мы не разошлись после обеда. Все это время они сидели со своими толстыми портфелями вместе с другими ожидающими приема в вестибюле. Учитывая многочисленные предупреждения о предстоящем покушении, было решено, что людей из ЧК примет не граф Мирбах, а д-р Рицлер и лейтенант резерва Мюллер в качестве переводчика. После обеда мы, как обычно, разошлись в основном по своим комнатам. Я недолго пробыл в своей жилой комнате на втором этаже, как вдруг работавший возле меня на пишущей машинке унтер-офицер Беркигт подошел к окну со словами: "Вам не показалось, будто на улице стреляют?" После того как он сказал, что, наверное, ошибся, под нами раздался сильный взрыв, послышались крики, звон стекла. Я схватил со стола пистолет и ринулся вниз и уже на лестнице встретил Геннинга. Снизу поднимались двое из миссии, один из которых возбужденно воскликнул: "Кажется, наш граф убит! Мы идем за оружием!"

Внизу невообразимая сумятица. Стеклянный потолок вестибюля почти полностью обрушился, несколько вестовых задержали подозрительного молодого человека. Все покрыто пылью и заполнено дымом, особенно танцзал, в котором мы нашли лежащего в крови графа Мирбаха. Здесь уже был "прибывший на канонаду" военный атташе Шуберт. Первая надежда на то, что с улицы в окно была брошена бомба, которая кроме разрушения и наведенного страха ничего не достигла, к сожалению, не оправдалась. Мы сразу поняли, что надежды на спасение жизни нашего посланника не было. Когда его несли в спальню еще можно было почувствовать слабые движения, но смерть, должно быть, наступила уже через несколько минут после пистолетного выстрела, пуля прошла сзади через горло и вышла в области носа.

В большом танцевальном зале хаос. Все окна выбиты взрывом бомбы, других пострадавших не было; штукатурка и мрамор с потолка и стен покрыли пол, разрушенный в середине зала взрывом бомбы. На полу под одним из столов лежало еще одно такое же не взорвавшееся смертоносное устройство, играющее с давних пор такую важную роль в священной матушке России: заполненный взрывчаткой металлический шар, из которого выступал запальник в виде стеклянной трубки, наполненной кислотой. Убийцы исчезли. Они скрылись через окно, палисадник, забор, высотой около 2,5 метров, и затем беспрепятственно уехали на ожидавшем их автомобиле. Латышский постовой из красной стрелковой охраны, несмотря на выстрелы и взрыв, не стрелял в убийц, перелезавших в нескольких шагах от него через забор, и не пытался разоружить их. При этом живущий в доме напротив капитан резерва Лессинг, подбежавший на грохот взрыва к окну, по-русски кричал, требуя, чтобы караульный не бездействовал.

Первые четверть часа прошли довольно суматошно. Подняты по тревоге все обитатели дома, закрыты все входы и выставлены у них наши люди, безуспешные попытки связаться по телефону и поставить в известность русское правительство, поверхностная констатация фактов. Шуберт как старший по званию офицер принял командование нашей маленькой крепостью. Затем я с лейтенантом Мюллером в качестве переводчика еду к наркому иностранных дел в гостиницу "Метрополь" передать сообщение и распорядиться, чтобы Чичерин и Карахан, возможно и Радек, появились в дипломатической миссии. На Театральной площади много людей и красногвардейцев, пеших и на лошадях, в связи с заседанием 5-го Всероссийского съезда Советов. Гнетущая душная атмосфера нависла над городом. Надвигалась сильная гроза, как бы предвещая нарастающие события, вызванные убийством, которая вскоре разразилась с зловещей силой.

В гостинице "Метрополь" я нашел только Карахана, очень умного, осторожного и весьма неблагосклонно относящегося к немцам помощника Чичерина. Встреча с ним по поводу такого серьезного и трагического события началась почти комически, поскольку большевистский дипломат, приняв нас, видимо, за покушающихся на его жизнь, при нашем появлении ринулся с какой-то дамой в соседнюю комнату, заперся в ней и вышел только после длившихся некоторое время увещеваний. Наше известие его явно потрясло. Он обещал сообщить о случившемся во все необходимые инстанции и затем сразу прибыть в дом Берга.

Там я увидел прибывшее уже подкрепление латышской охраны, прибывали также все новые и новые немецкие военнопленные. Первым из прибывших представителей советского правительства был Радек, который, как я позднее услышал, даже в этой обстановке не смог скрыть свой малоприятный характер. Следом за ним появились Чичерин и Карахан. Войдя в дом, Чичерин сказал мне, что эту весть он воспринял с глубоким прискорбием, но он убежден, что этот удар был нацелен в первую очередь против правительства, а не против нас. На это я не мог не заметить: "Ваша скорбь теперь не поможет, правительству следовало принять более серьезные меры против открытых подстрекательств и для защиты посланника".