Карл Ботмер - С графом Мирбахом в Москве

Троцкий. Юго-восточный полуостров Европы, Балканский полуостров, дает нам картину чудовищных экономических и национальных трудностей, сплетений антагонизмов, борьбы. Все те антагонизмы, столкновения, которые раздирают капиталистическую Европу, представлены в уменьшенных совершенно размерах на небольшом пространстве Балканского полуострова. И так как этот полуостров по своим экономическим отношениям является отсталой частью Европы и, стало быть, притягивает к себе аппетиты крупных хищников великих держав, то балканский антагонизм, балканские противоречия осложняются и пересекаются и поэтому возрастают под давлением противоречий всей Европы. Балканский полуостров стал давно осиным гнездом европейской политики, кипящим котлом, откуда время-от-времени вырывались или грозились вырваться огненные языки Европы и мировой бойни. В 1912 г. Балканский полуостров был ареной балканских войн между Турцией и Болгарией, Сербией, Грецией, Черногорией, которые тогда были союзницами, и уже тогда революционные социалисты предсказывали, что балканская кровавая потасовка есть только преддверие, предвестник великой европейской мировой войны. В 1914 г. эта великая война началась. Началась она оттуда, из этого же самого юго-восточного угла Европы, с Балканского полуострова. Конфликт межу Австро-Венгрией и Сербией дал точку отправления для дальнейшего развития событий, и мы видим теперь, товарищи, как новый поворот в этой европейской и мировой бойне, а вместе с тем, начало нового поворота в европейской мировой истории опять получает свою точку отправления также на Балканском полуострове, где сосредоточены в умеренных размерах все противоречия, антагонизмы и проклятия капиталистического мира. В первый момент мы наблюдали Сербию в центре событий, чудовищный перевес Германии и Австро-Венгрии, которые в своем союзе казались непобедимыми, что сказалось прежде всего на разгроме Сербии. Казалось, что Болгария отныне становится господствующей страной на Балканском полуострове. Но теперь мы видим, как отпад Болгарии является не причиной, разумеется, но внешним ярким выражением крутого поворота судеб империалистической бойни. В первую эпоху Германия господствовала, ее господство возрастало непрерывно, и она приучила весь мир в незыблемость ее военного и империалистического господства, ее превосходство определялось превосходством ее капиталистической техники, она, создавая несравненные машины массового истребления, своей машиной милитаризма уравнивала, больше чем уравнивала, численность и богатство своих обыденных врагов. На другом полюсе, в другом лагере только Франция имела централизованную армию с военными традициями. Англия вынуждена была заниматься военной импровизацией, т.е. создавать армию из ничего. Затем с большим промежутком запоздания выступили Соединенные Штаты Америки без армии, но с могущественной техникой, и весь первый период военной промышленности Германии, более кастовая организация германского дворянства, большая дисциплинированность, интеллигентность германского народа, - все это в соединении создавало такую машину войны, перед которой пасовали объединенные силы Франции, Англии, Италии, России и других более мелких союзников.

Но чудовищная машина германского империализма изнашивалась, и прежде всего изнашивались рабочие силы и фабрика истребления рабочего класса; с другой стороны, военная мощь Англии и Америки жила и развивалась, потому что у них создался рынок, куда вываливался свой человеческий материал, а затем Соединенные Штаты обратили на Германию свою военную мощь не для того, чтобы быть приведенными в движение рабочими и крестьянами. Нет, первые три года войны Америка стояла в стороне, американский Шейлок поставлял Европе орудия и средства истребления, не требуя своего барыша, и только, когда германская неограниченная подводная война грозила отрезать доступ американскому производству на рынке стран согласия, американский Шейлок потребовал, чтобы создался внутренний рынок для пушек, снарядов, винтовок, которые скоплялись на побережье Америки, так как вывоза в Европу не было. Вот откуда выходит последний толчок, брошенный американской дипломатией, бросившей америку на путь новой авантюры, и на основании этого Америка сыграла огромную роль в развитии европейской войны. Правда, в Германии было тупоумное юнкерство, которое по недомыслию приветствовало вступление Соединенных Штатов в войну. Мы покончим одним ударом со всеми врагами - говорили они, но они просчитались. Чудовищная по своим силам американская машина колоссальна по своим запасам, и это поняли только те люди, которые давали себе отчет в смысле совершающихся событий, которые сохранили ясный, трезвый политический взгляд и оценку событий под углом зрения исторического материализма. Теперь, когда мы, марксисты, оглядываемся на пройденный путь и осматриваем программу, которую развивали империалисты, их лакеи, демократы, и лакеи их лакеев, шейдемановцы, реноделевцы, мы видим, что эти 4 года усеяны не только трупами рабочих, погибших в этой борьбе, но и трупами разных программ, планов и т.д. Только в этом перекрестном огне выжила одна программа тех людей, которые не утратили своих пяти чувств, и теперь мы можем сказать, что только мы это видели и предсказывали, и история идет, может быть, против нашего желания, но по той линии, которую им предсказывали, и хотя на этом пути много жертв, но конец будет тот, который мы предусматривали: крушение всех богов империализма и капитализма. История как будто задалась целью дать последний, необходимый урок человечеству. Трудящиеся были как-будто слишком ленивы, неподвижны и нерешительны. Разумеется, мы не имели бы этой войны, если бы мировой рабочий класс нашел в себе в 1914 г. достаточно решимости, чтобы выступить против империалистов всех стран. Но этого не было, рабочий класс нуждался в дополнительном жестоком уроке истории, а она вывела на арену самую могущественную, самую организованную страну и дала ей подняться на небывалую высоту. Германия диктовала через жерло своих орудий в 42 сант. Всему миру свою волю. Она поработила, казалось, на неопределенное время всю Европу, она охватила огромное пространство от Франции, она подкапывалась под морское владычество Англии со своими бесчисленными подводными лодками; казалось, что владычество Германии упрочилось на целые поколения, если не на всегда, а затем та же история, которая послала несравненное могущество капитализму Германии, как-будто сказала рабочим Германии: вы - рабы, вы не осмеливаетесь поднять ваши головы, раскрепостить ваши шеи из-под гнета капитализма. Вот глядите, этот капитал, вооруженный продуктами вашего труда, он, который господствует над всем миром, завтра будет господствовать над всеми остальными планетами, и нет конца его могуществу, а затем, выдвинув германский империализм на эту высоту и загипнотизировав сознание масс, она с этой высоты свергает этот империализм с катастрофической быстротой в пропасть унижения и бессилия, как будто говоря: вы видите, как он разрушен, подчищайте же остатки его со всей Европы, со всего мира, - вот что говорит история. (Аплодисменты). Мы, товарищи, вместе с тем, переживали ужасную эпоху неограниченного господства германского империализма. Мне довелось в Ц.И.К. вспоминать один мелкий эпизод, когда представитель всесильной Германии говорил о России с иронической, злорадной интонацией, называя ее могущественной. Вот вы, почти двести миллионов русских, когда-то считались могущественной державой, а очутились под нашей пятой, и мы вам диктуем свою волю, и все это было сказано в одном слове: могущественная Россия. Между тем, несмотря на это, ни в ком из нас нет сейчас ни капли злорадства по поводу того, что Германия переживает колоссальную катастрофу.