Татьяна Миронова - Броня генетической памяти

Насмешка делает постыдной жадность, еще один презираемый русскими порок. Жадин в семье дразнят: «Ложка-то узка, таскает по три куска. Надо ее развести, чтоб таскала по шести» . Над обжорами, а это одна из форм жадности, лукаво подшучивают: «Горе наше – гречневая каша! есть не хочется, а покинуть жаль» . И жадин-соседей есть чем попотчевать: «Съел-де волк кобылу, да дровнями подавился» .

Глаза завидущие, руки загребущие всегда вызывали насмешливый отпор, коренящийся в убеждении: «Лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой» .

Воспитывая своих ближних в идеалах скромности, русские изводили насмешками из своей среды нахальство, чванство и хвастливость. Чванливых и спесивых высмеивали в глаза: «Руки в боки, глаза в потолоки, вздулся, как тесто на опаре», «Так зазнался, что и черту не брат» . Урезонивали баб, забывших свое бабье место: «Нашла на кошку спесь – не хочет с печи слезть» . А особо заносчивых величали: «И курице не тетка, и свинье не сестра» .

На нахалов тоже находилось насмешливое слово: «Назови мужика братом, а он норовит и в отцы», вышучивали: «Пустили погреться, а он уж и детей крестить» . А уж на женскую бесцеремонность и подавно находилось острое словцо: «Пусти бабу в рай, а она и корову за собой ведет» .

Насмешка отучала упоенного самовеличанием гордеца от неуемной гордыни, его резко обсекали: «Не чванься, квас, не лучше нас», «Не дуйся, горох, не лучше бобов». А то и оскорбляли обидным: «Раздайся, грязь, навоз плывет» . Воспитание скромности насмешкой – вот цель таких поговорок, убеждавших простой премудростью любого не в меру возгордившегося: «Выше носа плюнешь, себя заплюешь» .

А как не привечали на Руси хвастунов! Их вышучивали пустозвонами: «Пустая бочка пуще гремит», «Медные деньги звонче золотых». Их унижали насмешливой похвалой: «Удалось картавому крякнуть», «Получилось у пьяного свистнуть» . Жестко пресекали неуемных врунов и фантазеров: «Кочет-де яичко снес, а ворона раскудахталась» . Женскую повадку прилгнуть, хвастаясь, высмеивали так: «У больших господ в кормилицах была, козленка выкормила» . А гордячек, норовивших самодовольно возвыситься над другими, останавливали презрительным: «Пришла свинья к коню и говорит – и ноги-де кривы, и шерсть не хороша» .

Хвастовство мужиков пресекали едко: «Сказывали, не богат Тимошка, а у него собака да кошка» . А то и вовсе до оскорбительного: «Я ли не молодец! У меня ли дети не воры!».

Знал русский человек неудобство хвастовства и никчемность гордыни, ибо с детства его учили: « Едят хлеб не в одном вашем дворе». Наставляли предупредительно: «От гусей отстанешь, а к павам не пристанешь, с кем будешь жить?».

Русский идеал трудолюбия рождал убийственную насмешку над ленью, ведь ленивец был несчастьем трудовой семьи. Над лентяем шутили: «Чай ты устал, на мне сидючи?» . Нерасторопного корили: «Тебя хорошо за смертью посылать» . Неработь обличали: «У тебя лень за пазухой гнездо свила» . Даже целые побасенки бытовали: «Что делаешь? – Ничего. – А он что делает? – Мне помогает», «Тит, иди молотить. – спина болит. – Тит, иди кашу есть. – Где моя большая ложка?». Ленивым бабам крепко доставалось: «Шила и мыла, гладила и катала, пряла и латала – а все языком».

Среди бездельников особо выделяли гуляк, что чайничали да бражничали. Про таких говорили: «Что мне соха – была бы балалайка» . О таких балагурили: «За дело не мы, за работу не мы, а поесть, поплясать – против нас не сыскать» . Побасенки про бражников не сходили с уст: «Пойдем в церковь! – Грязно. – Ну так в кабак. – Уж разве как-нибудь под забором пройти» .

О бездельных гуляках говаривали с грустной усмешкой: «У Бога небо коптит, у царя земного землю топчет», «Ни Богу свечка, ни черту кочерга», «Ни вам, ни нам, ни добрым людям» . Особо задиристым и драчливым шалопаям шутливо грозили: «Не хватай за бороду! сорвешься – убьешься!». Их иронично кляли: «Забубенная головушка!», «У него в голове одни бубны!», «Чтоб тебе ни дна, ни покрышки!». За глаза и в глаза ворчали: «Сорвался-де с виселицы».

В одном ряду с ленью и бездельем высмеивалась глупость. Этого требовало воспитание в русских идеалах ума-разума. Недаром велось шутливое поучение: «Голова не колышек, не шапку на нее вешать» . Был в ходу насмешливый приговор: «Лоб широк, а мозгу мало» . Даже утешали глуповатого, мешая смех с жалостью: «Всяк умен – кто сперва, кто опосля» . А то и шутливо завидовали: «Без ума житье – рай!».