Дмитрий Ненюков: От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

За два последних десятилетия в России сформированы весьма развернутые базы данных по офицерским персоналиям. Труды А. Г. Кавтарадзе (офицеры – военные специалисты в РККА), С. В. Волкова (офицерский корпус Русской императорской армии, персоналии участников Белого движения), А. В. Ганина (офицеры-генштабисты), активная работа сайта «Великая война» (генералы и штаб-офицеры – участники войны 1914–1918 гг.) и другие печатные труды и электронные ресурсы сформировали значительный массив обнародованной информации о жизненном и, главным образом, служебном пути представителей русского офицерского корпуса. Это обстоятельство избавляет нас, при подготовке комментариев, от излишней подробности в изложении. Поэтому в примечаниях даны основные вехи службы или значимые характеристики той или иной персоны, ее служебных взаимоотношений или политических ориентаций. Более подробная информация сейчас, как правило, легкодоступна.

Настоящие записки в большой своей части составлены мною в декабре 1917 и январе 1918 года в городе Измаиле, [6]когда я был смещен с должности начальника обороны Нижнего Дуная революционными комиссарами. До войны я занимал должность помощника начальника Морского генерального штаба [7]и от начала войны до ноября 1916 года начальника морского управления [8]при Верховном главнокомандующем. С этого времени до декабря 1917 года был начальником морской и сухопутной обороны Нижнего Дуная. Во время Гражданской войны с мая 1918 г. до апреля 1919 г. был начальником центра Добровольческой армии [9]в Одессе, а с августа до апреля 1920 г. – командующим Черноморским флотом. Моя записки составляют около 400–450 страниц писаной тетради. Я желал бы продать их в полную собственность, если возможно, за 300 крон за печатный лист.

Зима 1913–1914 года была для меня очень тяжелая. Осенью заболел серьезно начальник Морского генерального штаба вице-адмирал князь Ливен [10]и, проболев два месяца на квартире, отправился за границу в продолжительный отпуск для лечения, возвращаясь из которого умер в вагоне железной дороги от разрыва сердца. Таким образом мне всю зиму пришлось одновременно исполнять две обязанности – начальника штаба и его помощника. Работы было хоть отбавляй: иногда в один день приходилось заседать в трех комиссиях, не считая повседневной работы в штабе.

Новый начальник штаба вице-адмирал Русин [11]был назначен только в мае 1914 года и тотчас же уехал с ответным визитом к начальнику французского Морского генерального штаба. Когда он вернулся и немного вошел в курс дела, я наконец почувствовал себя вправе попросить долгожданного и вполне заслуженного месячного отпуска. Уезжал я со спокойным сердцем. Сараевское убийство вначале не давало никаких оснований ожидать тех ужасных событий, которых оно сделалось предлогом. Мы все знали, что война неизбежна, но, по многим данным, ее нельзя было ожидать ранее 1916 года – времени полной готовности Германии и Австрии, следовавших в своих приготовлениях вполне определенному плану. В 1913 году один из наших тайных агентов доставил нам копию протокола тайных переговоров между германским и австрийским начальниками сухопутных генеральных штабов, где совершенно точно указывался срок окончания всех приготовлений – весна 1916 года. Был ли этот протокол подлинный или подложный, конечно, точно сказать нельзя, так как подобные документы фабриковались иногда с художественным правдоподобием. К этому 1916 году и мы приготовляли свой хорошо продуманный оборонительный план. [12]

С такими мыслями я расположился отдохнуть как следует в деревне, на чистом воздухе, не читая даже газет, как вдруг на третий день моего отпуска получаю лаконичную телеграмму: «Возвращайтесь немедленно. Русин». В тот же день, уже едучи по железной дороге, я из газет узнал об австрийском ультиматуме Сербии, а на другой день в Петербурге на вокзале об открытии военных действий между этими государствами.

По прибытии в штаб начались страдные дни. Работа шла день и ночь. В помещение штаба были принесены кровати, и офицеры спали в своих бюро. Вышло как-то само собою, что все прочие учреждения министерства стушевались и Генеральный штаб занял доминирующее положение. Предмобилизационый период прошел быстро и без шероховатостей, но так как все время теплилась надежда на благополучный исход переговоров, то минных заграждений ставить не решались, так как раз поставленные несколько тысяч мин надолго бы затруднили судоходство в Финском заливе. Вместе с тем минное поле у острова Нарсена было нашей единственной защитой против многократно сильнейшего неприятеля, и кто мог поручиться, что немцы, подобно японцам в 1904 году, не начнут военных действий без формального объявления войны. [13]