Ю. Яралов - Зодчие Москвы XV – XIX вв. Книга 1

Один из современных исследователей считает, что нет возможности указать конкретно на какое-либо сооружение, возведенное Бланком в Кускове, но вместе с тем большинство построек того времени в имении Шереметева возведено под художественным руководством этого архитектора.

Бланк справедливо почитался опытнейшим строителем, отчетливо знающим особенности московской строительной техники, и в качестве такового пользовался веским авторитетом даже после того, как перестал считаться законодателем архитектурной моды. Характерно, что именно Бланку поручали наблюдение за строительством крупнейших московских сооружений, возводимых по проектам других архитекторов. Так, он вел строительство здания Присутственных мест в Кремле (ныне здание Верховного Совета СССР), Екатерининского дворца (ныне здание Бронетанковой академии имени Маршала СССР Р. Я. Малиновского) и др.

Бланк скончался 26 октября 1793 г. на 66-м году жизни.

Воспитательный дом. К. Бланк. 1763—1780

1(12) марта 1737 г. (по другим данным – в 1738 г.) в селе Дольском близ Малоярославца (ныне Калужская область) в семье служителя местной церкви родился мальчик, названный Василием. Василий Иванович Баженов стал впоследствии знаменитым зодчим, автором грандиозных проектов, строителем прекрасных зданий, художником, теоретиком, педагогом. Добившись знаний упорным трудом, а условиях бедности и лишений детских и юношеских лет, он стал одним из наиболее образованных людей своего времени, архитектором, чье имя было широко известно в России и в странах Западной Европы.

Вместе со своими выдающимися современниками архитекторами М. Ф. Казаковым и И. Е. Старовым Баженов был основоположником нового, классического направления в русской архитектуре XVIII столетия, пришедшего на смену господствовавшего в середине этого века стиля барокко.

Архитектура влекла Баженова с самого раннего детства. Уже будучи всемирно известным зодчим, он писал в своей биографии: «…я отважусь здесь упомянуть, что я родился уже художником… Отец мой, бедный человек, не имел понятия о сродности моей, а хоть и примечал во мне, только у него денег не было отдать меня куда-нибудь учиться. Рисовать я учился на песке, на бумаге, на стенах и на всяком таком месте, где я находил за способ… по зимам из снегу делывал палаты и статуи, чтобы и теперь я желал то видеть».

Наблюдательного мальчика привлекали постройки Московского Кремля, в одну из церквей которого был переведен его отец. Он восхищался кремлевскими стенами и башнями, древними соборами, внимательно рассматривал фресковую роспись стен. Его влекла и живопись.

В юношеские годы Баженов учился у неизвестного нам художника, работал живописцем на стройках знаменитого московского зодчего Д. В. Ухтомского. Встреча с Ухтомским, близкое соприкосновение с его архитектурной командой – школой архитектурного мастерства – имели решающее значение для дальнейшей судьбы Баженова. Способности одаренного юноши, его влечение к знаниям, к искусству, к архитектуре были замечены Ухтомским, который способствовал определению Баженова в только что открывшийся Московский университет. Вскоре, уже в конце 1755 г., Баженов был направлен в Петербург для поступления в Академию художеств. До открытия ее он в течение двух лет обучался у архитектора С. И. Чевакинского.

Чевакинский, современник знаменитого Б. Растрелли, был одним из известнейших архитекторов Петербурга. На его стройках, в частности на сооружении Никольского военно-морского собора, работал и Баженов, пополняя свои практические и теоретические познания. Но подлинной школой мастерства стала для Баженова Академия художеств, где он прошел классы рисунка, композиции, перспективы, занимался с выдающимися педагогами архитекторами А. Ф. Коко-риновым и Ж.-Б. Валлен Деламотом. После блестящего окончания академии он был направлен «пенсионером» во Францию и Италию для совершенствования знаний.

О пребывании в Петербургской и Парижской академиях Баженов писал: «…Академия художеств мною первым началась, откуда я был послан в чужие края, во Франции учился в теории, за что похвалы имею от всей Академии Парижской, примечал я и практику, где все архитекторы сматривали мои дела с большею охотою, а мои товарищи французы молодые у меня крадывали мои прожекты и с жадностью их копировали…»