Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Князь подчеркнул, что в случае если Александр I решит объявить себя польским королем (в тексте записки эта мысль сформулирована весьма изысканно: «если обстоятельства приведут Ваше величество к решению […]»), то нужно будет разработать план, в соответствии с которым при прочной централизованной власти потребуется дать новому королевству конституцию, «способную примирить права неограниченной монархии с учреждениями и формами», которые Польша получит «под отеческою властью Вашего величества». Необходимо опередить Бонапарта, пробудить в поляках надежду на «новое существование» 14. Из «Записки» следовало, что с самого начала разговоров и размышлений относительно восстановления Польши выявлялось то противоречие, которое с неизбежностью возникнет при соединении либерально устроенного автономного (в большей или меньшей степени) государственного образования и центральной власти – неограниченной монархии, а также обнаруживалось и понимание того, что каким-то образом это противоречие необходимо снять.

В конце 1806 г. Чарторыский подал Александру I специальную записку о Польше 15. «Польша, – отмечалось в ней, – в силу сложившихся обстоятельств, сделалась главным центром интересов двух столкнувшихся держав [России и Франции. – Г.М. ] […]. Именно Польша служит Бонапарту основной базой для борьбы с Россией и средством проникнуть вплоть до ее старых границ». В Польше, писал князь, Наполеон «встретит население, легко возбуждающееся и способное быстро осваиваться с военным делом, найдет храбрых и опытных офицеров, деньги и съестные припасы и страстное желание защитить существование и свободу своего отечества». Он характеризовал такими словами отношение русских к полякам: для России поляки являются «постоянной причиной беспокойства и подозрений», «тщетно Польша предлагает все силы для доставления средств к войне и для защиты русского трона». «Правительство, – писал он, – боится воспользоваться этими средствами, чтобы не вызвать неудовольствия русского населения, оно боится вовлекать в войну поляков, чтобы они не обратили своего оружия против России же». Чарторыский продолжал настаивать: чтобы привлечь поляков на сторону России, по его мнению, существует единственное средство – следует объявить Польшу королевством, а ее наследственными королями провозгласить русского императора и его наследников. Тогда Польша станет барьером, преграждающим путь Наполеону: «Россия, присоединив к себе Польшу, создаст себе в ее лице аванпост», «создаст оплот, недоступный никакому прямому захвату, и этим положит начало той счастливой связи, которая должна будет когда-нибудь объединить вокруг нее все разрозненные ветви древней славянской семьи». В этих словах, несомненно, слышны отзвуки славянофильства, идеи славянской общности, даже панславизма, несмотря на то, что ни в начале XIX в., ни позднее в Польше не пользовалась популярностью мысль об объединении славянских народов под главенством России. Вероятно, на «пророссийской» ориентации Чарторыского сказалось влияние его русского окружения. Настаивая на реализации своих планов в отношении Польши, он пытался представить различные аспекты тех выгод, которые получит Россия. Но, предвидя возможную реакцию со стороны русского общества, он предлагал Александру I готовые ответы на вероятные вопросы и возражения, которые могли бы возникнуть у представителей просвещенной элиты. Чарторыский предлагал парировать опасения, что «восстановление Польши равносильно отделению от государства одной из его составных частей», следующим образом: «Ведь отделение это лишь внешнее. Польская корона осталась бы неразрывно связана с русским троном». Чарторыский постоянно балансировал на грани: с одной стороны, он выступал за восстановление Польши как отдельного государства, а с другой – считал, что «новая Польша» будет «неразрывно связана с Россией», тем самым признавая, что самостоятельность ее будет весьма ограничена 16.

В «Записке» шла речь не только о возрождении польского государства, но и о том, каким должно быть его политическое устройство. Чарторыский высказывал императору свои соображения, как следует действовать: «[…] чтобы зажечь энтузиазм поляков, нужно дать им управление, сообразно с их желаниями и их старыми законами […]. Нужно, чтобы милости императора превосходили предложения и соблазны Бонапарта. Благодаря этим же милостям связь между империей и польской нацией станет только крепче». Стремясь убедить императора, Чарторыский в качестве примера ссылался на венгерско-австрийские отношения, установившиеся внутри империи Габсбургов: «[…] с каких это пор автономная конституция стала менее надежной гарантией постоянной и полной покорности? Венгерское королевство, несмотря на предоставленные ему свободы и прерогативы, уже целые века служит примером верности и самой надежной поддержкой Австрии». «Записка» содержала также обширные рассуждения Чарторыского относительно того, каким образом можно было бы нейтрализовать недовольство Пруссии и Австрии, компенсировать их территориальные потери, неизбежно возникшие бы при объединении польских земель, и какие следовало бы предпринять в связи с этим дипломатические шаги. В заключительной части документа Чарторыский еще раз делал акцент на вопросе о внутреннем устройстве Польши: надо, «наконец, немедленно разработать в необходимых деталях план будущей внутренней организации нового королевства, в котором должны быть согласованы неотъемлемые права государя с учреждениями и порядками, которыми дорожит польский народ и большая часть которых была им сохранена под отеческим владычеством Вашего императорского величества» 17.