Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Русский посол в Париже Александр Борисович Куракин имел полномочия исключительно на подписание варианта, предлагаемого российской стороной. Сам он находил изменения, внесенные французской стороной в текст конвенции и категорически отклоняемые Россией, «незначительными» и считал, что для России гораздо выгоднее сделать уступку Франции, нежели дать ей возможность уклониться от подписания соглашения и «возложить вину» за негативный исход переговоров на «упрямство» России 49. Однако обе стороны проявляли крайнюю неуступчивость. Видя нежелание Франции пойти на подписание российского проекта, Н.П. Румянцев в послании от 7 (19) сентября 1810 г. предписал послу Куракину прекратить всякие демарши по вопросу о конвенции 50. В итоге конвенция подписана не была, напряжение в отношениях между странами продолжало возрастать. К концу 1810 г. Россия вышла из континентальной системы, которая была создана Наполеоном для противодействия торговой политике Англии с целью добиться ослабления своего основного европейского соперника. К антианглийскому объединению Россия была вынуждена присоединиться после Тильзитского мира, что наносило большой ущерб ее экономическим интересам. 19 (31) декабря в России был введен новый тариф на французские товары, ущемлявший интересы Франции, а российские порты стали открыты английским судам 51.

После того как стало ясно, что достижение договоренности между Россией и Францией оказалось нереальным и что уже в ближайшее время обострение отношений между ними может привести к прямому столкновению, обе державы стали еще более пристально следить за ситуацией в Княжестве Варшавском. Княжество представляло исключительную важность как территориальный барьер между Россией и Францией, а также как возможный источник военных и материальных ресурсов в надвигавшейся войне. Поскольку дипломатические шаги по урегулированию польского вопроса оказались безрезультатными, надо было думать если не о привлечении на свою сторону поляков, то, по крайней мере, об их нейтрализации. В этой связи российский император не оставлял усилий по созданию благоприятного впечатления среди поляков относительно позиции России по польскому вопросу. В апреле 1810 г. Александр I высказал Чарторыскому мысль о возможности объединения под особым управлением 8 бывших польских губерний с целью привлечь шляхту на свою сторону 52. Между ними обсуждались планы, иногда совершенно далекие от реальности. По свидетельству Чарторыского, Александр I говорил о проекте, «по взаимному уговору», начать фиктивную войну России против Княжества Варшавского, с тем чтобы русские войска, вступив на территорию Княжества, «могли бы занять такие позиции», с которых при присоединении польских войск можно было бы противостоять французам; «при таких условиях, – заявлял он, – все желания Польши были бы выполнены». Чарторыский считал, что Россия имеет мало шансов на успех в борьбе с Наполеоном, и, по его свидетельству, российский император вынужден был признать, что «в конце концов было бы вполне естественно, что поляки, взвешивая силы обеих держав, талант и опытность их генералов и войск, огромную вероятность успехов Наполеона во всякой войне, не захотели прибегнуть к правительству России из страха лишиться плодов своих многолетних усилий» 53.

На встрече Александра I с А. Чарторыским, состоявшейся в декабре 1810 г., инициатива в разговоре принадлежала российскому императору. Настало время доказать полякам, заявил он, что Россия не враг им, а «настоящий преданный друг», и не она является единственным препятствием к восстановлению Польши, но, напротив, именно она и сможет осуществить его. У Александра было к Чарторыскому несколько вопросов. В частности, придавая большое значение общественному мнению, он хотел бы знать, какими сведениями располагает князь о «настроении умов» в Варшаве. Затем он спросил, считает ли Чарторыский, что «варшавяне горячо откликнутся», если дать им не просто надежду, но «полную уверенность в возможности восстановления их отчизны», «пойдут ли они за всяким», кто даст им эту возможность. Его также интересовал вопрос о позициях отдельных «партий» и «кто среди военных пользуется наиболее сильным влиянием» 54. Александр I просил Чарторыского собрать сведения относительно настроений поляков в Княжестве Варшавском. Выполняя поручение императора, в письме от 18 (30) января 1811 г. Чарторыский сообщал, что «армия и жители Герцогства Варшавского единодушны в своих желаниях и стремлениях», что единственная их цель – это восстановление и объединение Польши, в которой было бы установлено «конституциональное управление». Их стремления, как утверждал Чарторыский, не являются «следствием какой-либо предубежденности против русских, которой собственно в народной массе нет, вернее, они вызываются чувствами лояльности и самосохранения, которые Вы, Ваше величество, хотя и препятствуют Вашим видам, все же признаете чувствами разумными и достойными уважения». Со стороны Чарторыского это заявление не было простой констатацией фактов, оно явилось предлогом для очередной попытки оказать давление на российского императора. Чарторыский разъяснял, что «одного лишь сохранения преимуществ, какими уже пользуется Герцогство […], недостаточно для того, чтобы склонить правительство и вождей армии, за которыми последуют жители и войска, покинуть их союзника [т. е. Наполеона. —Г.М.], являющегося в настоящее время их опорой, которому они обязаны своим существованием и который до сих пор был единственным протянувшим им руку помощи и выведшим из могилы» 55.