Гораций Верне - История Наполеона

Народные представители по приезде Мюрата объявили в пятый раз в течение шести дней, что итальянская армия заслуживает благодарности отечества. Мир с Сардинией еще умножил общую радость: он был подписан 15 мая на условиях, самых выгодных для Франции.

Бонапарт, имея теперь дело с одними имперцами, рассуждал, продолжать ли ему занимать тессинскую линию или перейти на Адиж с той же смелой быстротой, которая способствовала ему овладеть в несколько дней лучшими областями Сардинского королевства. В Записках на острове Святой Елены он сам рассказывает, какие имел причины колебаться в избрании одного из этих планов. Первый из них, осторожный и благоразумный, не согласовался ни с положением республики, которая должна была стараться устрашить коалицию смелыми действиями, ни с желанием молодого главнокомандующего, которому и характер, и честолюбие внушали действовать с возможно большей смелостью; поэтому он решился двинуться вперед и написал Директории: "Завтра иду я на Болье; принужу его отступить за По и сам тотчас же переправлюсь через эту реку; овладею всею Ломбардиею и ранее чем через месяц надеюсь быть на тирольских горах, соединиться с рейнскою армией и вместе с ней внести войну в Баварию".

9 мая он писал к Карно:

"Наконец мы перешли По. Вторая кампания начата; Болье расстроен; он соображает свои действия довольно плохо и постоянно попадается в расстанавливаемые ему сети; быть может, он захочет дать сражение, потому что смел, только не смелостью человека гениального... Еще одна победа, и Италия наша... Потери неприятеля и теперь уже неисчислимы... Посылаю вам двадцать картин лучших художников, Корреджио и Микеланджело.

Я обязан вам особенной благодарностью за то внимание, которое оказываете жене моей; поручаю ее в ваше благорасположение; она добрая патриотка, и я без ума люблю ее".

И на другой день после отправления этого письма произошла битва, от которой Бонапарт ожидал овладения всей, Италией. Битва эта бессмертна под именем сражения при Лоди.

Победа при Лоди была предвестницей покорения Ломбардии. Пиццигитоне, Кремона и все важнейшие города миланской области заняты были французскими войсками.

Посреди неуюта бивака и оружейного грома Наполеон, обремененный военными и политическими заботами, не забывал, однако же, обращать внимания на художества и просил Директорию назначить и прислать к нему комиссию, составленную из художников, для собрания драгоценностей, которые судьба сражений предавала в его руки. Впоследствии все знали, как он отказался от огромных личных выгод, чтобы только сохранить одну из картин Корреджио, которой хотел обогатить Национальный музей.

И такое попечение Наполеон прилагал не об одних художественных предметах; все, что входит в круг умственной деятельности, литература и науки - все находило себе место в его обширном уме. Через пятнадцать дней после перехода за По, в промежуток времени между громом орудий под Лоди и лагерем под Мантуей, он нашел еще время написать из своей главной квартиры в Милане следующее примечательное письмо к знаменитому геометру Ориани:

"Науки, которые делают честь уму людей, и художества, которые украшают их жизнь и передают потомству память дел великих, должны, конечно, быть и почтены, и уважены. Все люди гениальные и всякий человек, стяжавший известность в литературе, должны быть братьями, в какой бы стране ни родились.

В Милане ученые люди не пользуются теми знаками уважения, которые бы следовало им оказывать. Удалившись в свои кабинеты, они уже считают себя счастливыми, если их оставляют в покое. Не так должно быть нынче. Я приглашаю всех ученых мужей соединиться и предлагать мне свои мысли о способах и нужных им средствах для придания наукам и художествам новой жизни, новой деятельности. Те из этих ученых, которые захотят переселиться во Францию, будут приняты тамошним правительством радушно и по достоинству. Французский народ более ценит приобретение одного ученого математика, одного славного живописца, одного человека известного по какой бы то ни было отрасли наук или художеств, чем приобретение самого богатого города.

Передайте же, гражданин, эти чувства и эти слова всем ученым мужам Миланской области.

Бонапарт"

Между тем Директория, предчувствуя, что власть ее перейдет в руки победителя под Монтенотте и Лоди, захотела как можно дальше отложить эту минуту и в этом намерении назначила было к нему помощника, генерала Келлермана. Бонапарт не мог ошибиться насчет видов Директории и высказал свое неудовольствие в письме к Карно, тому из ее членов, к которому он более, чем к другим, питал уважение. "Я думаю, - писал он, - что прислать ко мне Келлермана в Италию, значит хотеть все испортить. Я не могу охотно служить с таким человеком, который воображает, что он первый полководец во всей Европе; да притом я того мнения, что в одной армии один дурной главнокомандующий все же лучше, чем два хороших. Меры военные похожи на меры правительственные; и в тех, и в этих вся сила в умении различать сразу, что нужно, что нет".