Виктор Белкин - Против Сталина при Сталине

Спустя 7 лет, уже наученный первым столкновением с "марксистским" государством, я вновь с какой-то даже яростью принялся штудировать основоположников - вначале "Капитал". Теперь мы - и я, и Саша Тарасов, с которым, как уже писал, мы оставались в деятельной переписке, - поняли, что марксизм, несмотря на обширнейшую марксистскую литературу, на все бесконечные "марксистские штудии", и в Германии, и у нас очень сильно недоработан. Например, у Маркса практически отсутствует теория кризисов. Почти все феномены экономики и политики ХХ века (после его первой четверти) не получили в марксистской литературе никакого освещения. В национальном вопросе марксизм во многом унаследовал слабость своих предшественников просветителей и демократов XVIII-XIX вв., вопросу этому внимания почти не уделявшим. Традиционно национальный аспект марксизма вызывал повышенный интерес и у фашистов ХХ века.

Тем не менее, даже недоработанные марксистские труды, развиваемые главным образом младшим поколением марксистских теоретиков: Лениным, Плехановым, Каутским, Гильфердингом - как нам представлялось, на голову превосходили все немарксистские реакционные измышления. Общее развитие экономики, а следовательно, и идеологической надстройки, ведет к федерации и интеграции народов через все большее развитие рынка, все большее проникновение культур. Альтернатива - гибель мира в результате ядерной войны. Национализм есть порождение монополий, особенно монополий , сросшихся с государством. Это следствие доведенного до логического предела протекционизма, переходящего в монополию внешней торговли, плюс желание стравить между собой угнетенные и порабощенные народы, их трудящиеся классы. Поэтому, когда мы стали окончательно формулировать свою идеологию, мы подчеркнули в своем "Манифесте" верность идее пролетарского интернационализма в его первоначальном принципиальном виде, как и всем остальным исходным положениям марксизма как конечного продукта всей суммы прогрессивных революционных и либерально-демократических движений, развивавшихся с позднего средневековья. И сами классики, и многие прогрессивные литераторы либерального и демократического лагеря неоднократно подчеркивали идеологическое сродство всех освободительных движений при всем их многообразии. Да мы это вполне чувствовали сами. У этого направления, которое и в сегодняшнем Советском Союзе обозначается как левое, можно назвать ряд общих признаков:

- вера в прогресс и оптимизм: "золотой век находится впереди нас"

- преклонение перед свободой и правами человека

- примат разума над инстинктами, т.е. рационализм, интеллектуализм, пиетет перед наукой

- интернационализм или космополитизм

Противопоставление этих понятий мы уже тогда посчитали не чем иным, как типичной сталинской казуистикой. Другое дело, что эти понятия никогда, на мой взгляд, не отменяют национальной гордости, любви к родному народу и его культуре, да просто к родной природе; к тому, что у нас зелень зеленее, вода мокрее, что русский язык и русская шутка приятнее звучат для уха, и к многому другому, о чем уместнее рассказать уже при описании весьма интернационального советского лагерно-тюремного мира.

В противоположность вышеприведенному катехизису выстраивался свод иных, для нас вражеских понятий:

преклонение перед авторитетом, культ вождя, царя или кого угодно в этом же роде

примат инстинкта над разумом, предания над наукой

антиинтеллектуализм: "на дураках мир держится"

национализм, который, однако, легко оборачивается национальной изменой, антипатриотизмом. (Этот феномен часто наблюдался в ХХ в., случалось и мне видеть его воочию)

непризнание за людьми никаких прав, за исключением "права" быть послушным быдлом в руках неких избранных

Оба выделяемых генеральных направления легко прослеживаются через всю историю человечества. Либеральное учение слышится уже в речах Солона, Перикла и Демосфена, в проповедях пророка Исайи и апостола Павла, в лозунгах Гракхов и популяров начала римских гражданских войн. Умерев вместе с Катоном Утиченским и Цицероном, оно возрождается в рационалистических ересях и республиканских трактатах гуманистов, например Колюччо Солютати, а уже с XVII века закрепляется в освободительных движениях гёзов в Нидерландах и вигов в Англии, в философии Просвещения, в идеалах и декларациях Американской и Французской революции. В Лиге борьбы против войны и хлебных законов Кобдена и Брайта и Альянсе Социалистической Демократии Бакунина, и, наконец, в марксизме и Интернационалах.