Сергей Былинин - Танковое сражение под Бродами — Ровно 1941 г.

У командования фронта не было единства взглядов по вопросу немедленного танкового контрудара. 22 июня вечером при разработке плана снова столкнулись в спорах Вашугин и Пуркаев. Первый горячо выступил за немедленный удар. Предложения второго предусмотрительно сводились к следующему. Поскольку 4-й, 15-й и 22-й мехкорпуса уже ведут тяжелые бои и понесли потери, а 8-й, 9-й и 19-й — на маршах под непрерывными бомбежками, то собрать их все в группировки на рубежах атак в 2–3 дня не удастся; бросать же в бой разрозненно — значит подставлять под вражеские удары и обескровить. Завтра, 24 июня, смогут атаковать лишь 15-й и 22-й, да и то не всеми силами — этого для контрудара слишком мало.

Командующий 1-й тгр генерал-полковник фон Клейст.

Поэтому вывод: отдать приказ окруженным дивизиям пробиваться самостоятельно, а мехкорпуса вместе со стрелковыми сосредоточить в течение 2–3 дней на линии УРов старой границы в две группировки и тогда мощно ударить по немецким клиньям.

Доводы командующего М. П. Кирпоноса были иными. Отступление танковых сил и пассивное ожидание может обернуться тяжелыми последствиями для приграничных соединений, которые сдерживают напор многократно превосходящего противника. Как долго они смогут его выдержать? В бой на клиньях противника уже вступили 15-й и 22-й мехкорпуса. Это наш 1-й эшелон. С подходом 4-го, 8-го, а затем 9-го и 19-го будем иметь 2-й. Поэтому сейчас боевая задача на 24 июня: командарму-5 Потапову силами 22-го мехкорпуса и 135-й дивизии ударить на Владимир-Волынский, разгромить прорвавшиеся части врага на луцком направлении и соединиться с окруженной 87-й дивизией; командиру 15-го мехкорпуса Карпезо частью сил обороняться у Радехова и Бродов, а основными ударить на Берестечко, уничтожить танковые и моточасти противника и соединиться с окруженной 124-й дивизией; командарму-6 Музыченко вывести 4-й мехкорпус из боя и повернуть его в поддержку 15-му в наступлении на Берестечко. Координацию действий 22-го, 9-го и 19-го мехкорпусов возложить на генерала Потапова, 4-го, 8-го и 15-го — на штаб фронта.

Командующий тяжело заключил совещание: «Иного выхода нет: мы не можем отступать в ожидании сосредоточения всех корпусов». Пуркаев угрюмо молчал. Доводы Кирпоноса звучали убедительно. Ватутин без колебаний поддержал командующего.

Операцию пришлось начинать одновременно с созданием наступательной группировки в то время, когда стрелковые и мехкорпуса 2-го эшелона фронта находились еще в 200–400 км от передовой, а противник, прорвав приграничное прикрытие, успел пробить брешь в 40–50 км и угрожал охватом основных сил фронта и прорывом к Киеву с ходу. Исходя из сложившихся условий, Кирпонос решил упорной обороной и танковыми контратаками задержать продвижение танковых колонн Клей-ста, а затем силами корпусов 2-го эшелона окружить их и уничтожить.

Предвоенная фотография запечатлела экипажи советских Т-26 в строю перед своими боевыми машинами.

Таким образом, запланированный танковый контрудар с неизбежностью разделялся на два этапа. На первом привлекались 4-й и 22-й, на втором — 8-й, 9-й и 19-й мехкорпуса. 9-й выдвигался к Луцку, 19-й — к Ровно, 8-й с юга — к Бродам. Удар мехкорпусов должен был осуществляться вместе со стрелковыми корпусами — 37-м из 6-й армии, и 31-м и 36-м — из резерва. Их выдвигали в районы Кременец, Луцк, Дубно. Разновременный подход на исходные позиции предопределял их ввод в бой разрозненно, обрекал на удары во встречных боях, но к такому решению вынуждала все более опасно складывавшаяся обстановка. В эти накаленные дни главным было сдержать ударные группировки Рундштедта, прежде всего танковые и мотодивизии, перехватить инициативу, не дать немцам вырваться на оперативный простор с выходом к Днепру. Необходимо было выиграть время для перегруппировки советских войск и перехода в общее наступление.

На первом этапе танкового сражения 25–26 июня развернулись встречные бои с возрастающим ожесточением, особенно яростном на стыке флангов 5-й и 6-й армий — участок Устилуг — Сокаль, куда Рундштедт двинул 1-ю танковую группу Клейста и дивизии 6-й полевой армии Рейхенау. Немецкой разведке было известно, что здесь вся группировка русских состоит только из трех дивизий и двух мехкорпусов — 15-го и 22-го — и что некоторые участки не прикрыты войсками.