Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

В понятие «баланса сил» в советском словоупотреблении обычно понималось «соотношение сил» и сравнительно редко – международное равновесие, что придавало основанному на этом принципе международному поведению дополнительную подвижность и изменчивость (см.: Raymond L. Garthoff. The concept of balance of power in Soviet policy-making//World Politics. 1951. № 4. P. 89—109).

Louis Fisher. The Soviets in world affairs: A history of the relations between the Soviet and the rest of the world. 1917–1929. Princeton, (NJ), 1951. P.827. Ведущие советские дипломаты, включая Чичерина, Литвинова и Раковского, ознакомились с этой книгой перед ее выходом в свет в 1930 г.

Интервью Народного Комиссара Иностранных Дел СССР М.М. Литвинова, 23.7.1930.

Записка М.М. Литвинова Л.М. Кагановичу (копии членам Политбюро), 15.9.1931. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 4. П. 21. Д. 63. Л. 240–242.

См.: Jan Korbel. Poland between East and West: Soviet-German diplomacy toward Poland, 1919–1933. Princeton, N.J., 1963. P.260; Oleg Ken. Collective security or isolation: Poland and Soviet foreign policy, 1930–1935. St. Petersburg, 1996. P. 16–17 и др.

См. решения «О Польше» от 30.8.1931, 3.9.1931, 20.9.1931.

См., в частности, комментарий к решению «О Франции» от 19.12.1933.

Отчетный доклад т. Сталина о работе ЦК ВКП(б)//XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б): Стенографический отчет. М., 1934. С.14.

См. Габриэль Городецкий. Миф «Ледокола»: Накануне войны. М., 1995. С.46.

В этой связи см. давнюю дискуссию вокруг статьи Р. Такера (Robert C.Tucker. The emergence of Stalin’s foreign policy//Slavic Review. 1977. Vol.36. P. 563–589) и, в частности, сформулированный Т. Ульдриксом тезис о том, что «советский подход к великим державам, если его освободить от марксистско-ленинского жаргона, являлся традиционной политикой баланса сил» (Teddy J. Uldricks. Stalin and Nazi Germany//Ibid. P.599).

Интервью Народного Комиссара Иностранных Дел СССР М.М. Литвинова, 23.7.1930. С. 427.

О паранойе и эгоцентризме как неизбежных порождениях «стратегического подхода» к международным делам см.: Michael Howard. The strategic approach to international relations//Idem. The causes of war and other essays. 2nd ed. Cambridge (Mass.), 1984. P.45–46. Эти феномены во многом обусловливали «советскую тенденцию к генерализации и извлечению всеобъемлющих выводов из ничтожных явлений» (K.G. Martin to W. Erskine, Warsaw, 8.10.1929. – PRO. FO/371/14041/N4639 (наблюдение польского атташе в Москве Я. Ковалевского).

E. Ovey to A. Henderson, 10.3.1931. Soviet Union Annual report, 1930. – PRO. FO/371/15619/.

Ср. Gabriel Gorodetsky. The formulation of Soviet foreign policy: Ideology and Realpolitik// Idem (ed.). Soviet foreign policy 1917–1941: A retrospective. L., 1994. P. 41–42.

Выступление Х.Г. Раковского. Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 29.7–9.8.1927. Стенографический отчет (вып. 1). – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 317. С.98. Ранее Раковский еще более емко определил своеобразие иностранной политики. «Один из ее больших недостатков», писал он Литвинову, состоит в том, что «мы недостаточно заглядываем вперед или же смотрим слишком вдаль» (Письмо Х.Г. Раковского М.М. Литвинову, Лондон, 5.1.1924 (копии Г.В. Чичерину, Э.И. Квирингу, членам Политбюро ЦК РКП(б). – РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 8. Л. 21). Другой крупный советский дипломат, К.К. Юренев, еще в 1920 г. определил «политику ЦК» как «политику импрессионизма» (Девятая конференция РКП(б). Сентябрь 1920 года. Протоколы. М., 1972. С.40), а Иоффе указывал Ленину на «наш постоянный импрессионизм» во внешней политике (Письмо А.А. Иоффе В.И. Ленину, 28.10.1922//Надежда Иоффе. Адольф Абрамова Иоффе. М., 1997. С.86).

Выступление Х.Г. Раковского.

Показательно, что когда в сентябре 1931 г. М.М. Литвинов попытался обосновать сохранение прежней политической линии Москвы в отношении Варшавы, излагая «совершенно бесспорные» «положения» – общие предпосылки европейской политики СССР, то по призыву Сталина Политбюро постановило «отвергнуть установку т. Литвинова» (см. решение «О Польше» от 20.9.1931). Думается, что причиной появления такой уникальной в отношении М.М. Литвинова формулировки явилась не только его несговорчивость, но и «дерзкая» претензия на формулирование для Политбюро некоторых основ советской внешней политики.

См. постановление «О Франции» от 19.12.1933, в публикациях советской поры изображавшееся как «решение о развертывании борьбы за сохранение мира» или «о развертывании борьбы за коллективную безопасность», что подразумевало наличие соответствующей стратегии или плана (см., в частности: История СССР с древнейших времен до наших дней. 2-ая сер. T.IX. М., 1971. С.28; А.Л. Нарочницкий (ред.). СССР в борьбе против фашистской агрессии 1933–1945. М, 1986. С.22).