Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Включение в состав комиссии Политбюро руководителя ведомства и его заместителя следовало ранее созданным прецедентам, тем более что переговоры с польским посланником о тексте пакта ненападения Литвинов и Стомоняков вели совместно. Судя по отличию утвержденного Политбюро названия комиссии от очерченного Литвиновым круга ее задач, Генеральный секретарь счел полезным предусмотреть его расширение и распространить деятельность комиссии за пределы проблематики пакта неагрессии. После интенсивных обсуждений в Политбюро стратегических и тактических задач в отношении Польши осенью 1931 г. эти аспекты оказались почти полностью исключены из сферы забот этого органа. На протяжении года со времени образования «комиссии по польско-советским делам» политические аспекты двусторонних отношений рассматривались Политбюро лишь в период отпуска Сталина (летом 1932 г.). Сроки завершения работы комиссии установить не удалось.

1 апреля 1932 г.

18. – Об информационном бюро (т. Сталин).

1. Организовать при ЦК информационное бюро по международным вопросам во главе с т. Радеком.

Предложить т.т. Радеку и Стецкому представить в Политбюро план работы бюро и список его членов.

Протокол № 94 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.4.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 878. Л. 5.

Учреждение информационного бюро, вскоре получившего официальное название – Бюро международной информации, явилось крупной новацией в советском внешнеполитическом механизме. Одним из очевидных предшественников новой структуры являлось Бюро дипломатической информации НКИД СССР, действовавшее в Берлине до осени 1927 г. («Бюро советника по науке») В отличие от прежнего Бюро, БМИ создавалось «при ЦК» и, вероятно, изначально задумывалось как вспомогательный орган, деятельность которого не только дополняла работу НКИД, но и намечала новые пути советской внешней политики.

Потребность в создании новой структуры (подчиненность которой руководство ЦК никогда официально не устанавливало) определялась как лавинообразными сдвигами в Версальско-Вашингтонской международной системе, так и, в особенности, назреванием перелома в отношениях СССР с Германией и Польшей. Характерно, что одновременно со Сталиным решимость «крепче, чем прежде, держать руку на руле внешней политики», проявлять «большую активность и инициативу» (как на востоке, так и на западе) возникла у Пилсудского. В конце апреля 1932 г. он возложил на Б. Медзиньского и И. Матушевского (видных пилсудчиков, возглавлявших официозную «Gazeta Polska») особую миссию – неофициальное зондирование полпреда Антонова-Овсеенко и воздействие на него, с целью убедить «господ из Кремля» в необходимости перейти от «холодной войны» между СССР и Польшей к лояльным и добрососедским отношениям [1961].

Столь же закономерным явилось назначение руководителем БМИ К. Радека. В августе 1930 г. Политбюро ввело реабилитировавшего себя оппозиционера в редколлегию «Известий ЦИК СССР» и даже «признало необходимым» его возвращение к участию в делах Коминтерна. В феврале 1931 г. Политбюро утвердило предложение Радека развернуть кампанию против буржуазной клеветы о принудительном труде в СССР и поручило «организационное проведение этой кампании» заведующему Культпропом Стецкому и самому Радеку. Годом позже особым постановлением его включили в состав официальной советской делегации на Конференции по разоружению [1962].

Основными «членами» БМИ предстояло стать коллегам Радека по иностранному отделу «Известий», некоторые из которых (Михальский и Раевский) ранее возглавляли берлинское Бюро [1963]. «Ввиду необходимости расширить корреспондентскую сеть» «Известий», в начале апреля ответственный редактор «Известий» И.М. Гронский представил Секретарям ЦК ВКП(б) просьбу о назначении корреспондентов в Варшаву, Париж, Вашингтон, Токио, Вену и, сверх того, «специального корреспондента для Японии и Китая» (Радека) и «специального корреспондента для Западной Европы» (Раевского) [1964]. Учетно-распределительный отдел ЦК отвел две из названных кандидатур (Я. Подольского для Варшавы и Канторовича для Вены). Возражения имелись и против Раевского (его заграничные «связи, о которых говорит т. Гронский», «по данным Г.П.У.», имеются с лицами, «связь с которыми не характеризует Раевского с положительной стороны») [1965]. В конце апреля руководитель «Известий» Гронский повторно обратился к Сталину с просьбой утвердить корреспондентами семь намеченных кандидатов: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Очень прошу… Для сведения сообщаю, что тов. Раевского мы думаем использовать в качестве разъездного корреспондента, работающего по специальным заданиям. В первую очередь он должен будет выехать в Польшу, где он имеет довольно солидные связи с различными политическими деятелями этой страны, а потом думаем перебросить его в Женеву для продолжения работы, начатой т. Радеком». Сталин передал это обращение Кагановичу, воздержавшись от письменного выражения своего мнения [1966]. Секретариат ЦК ВКП(б) утвердил полностью «просьбу редакции “Известий”» [1967]. Это решение, вероятно, вызвало дискуссию на последующем заседании Оргбюро. Последнее дважды рассматривало вопрос о корреспондентах «Правды» и «Известий» [1968].