Дмитрий Федосов - Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века

В 1354 г. было достигнуто соглашение о выкупе Дэвида за девяносто тысяч марок, но шотландцы не ратифицировали его по просьбе короля Франции. В 1355 г. король Жан II прислал в Шотландию сира де Гарансьер с пятьюдесятью рыцарями и сорока тысячами экю «для раздачи прелатам и баронам Шотландии с условием, дабы они нарушили перемирие с королем Англии». {607} 607 Chron. Fordun, I, p. 371; Scalacronica, p. 303. В ноябре шотландцы и французы штурмом взяли Берик; в феврале 1356 г. Эдуард III ответил на это походом в Лотиан, который оказался для него последним в Шотландии. {608} 608 Ibid., p. 304; Chron. Bower, II, pp. 351–6. После того как битва при Пуатье поставила Францию на колени, «старинный союз» не утратил силу, хотя шотландцы тогда не могли ни рассчитывать на помощь французов, ни как-либо выручить своих союзников. Третьего октября 1357 г. Берикский договор наконец принес свободу Дэвиду II за выкуп в сто тысяч марок, подлежавших уплате по десять тысяч в год в течение десяти лет, и на этот срок объявлялось перемирие. {609} 609 APS, I, pp. 518–21; Rot. Scot., I, pp. 811–4.

Последние четырнадцать лет правления Дэвида были мирными, и его главной заботой стал сбор выкупа, что потребовало привлечения всех ресурсов и улучшения королевской администрации. Дэвид сумел добиться от Эдуарда III более удобного для себя порядка уплаты: с 1369 г. шотландцы вносили по четыре тысячи марок до самой смерти Эдуарда в 1377 г., когда платеж был прекращен, и английская казна так и не досчиталась двадцати четырех тысяч. {610} 610 Dickinson, Scotland, p. 185. К этому времени Шотландией уже правил король Роберт II (1371–1390) — внук Роберта Брюса и первый из дома Стюартов.

Как ни тяжел был Берикский договор, он все же носил чисто финансовый характер и не обременил Шотландию никакими политическими обязательствами. В итоге многотрудного правления Дэвид II оставил преемникам такое же единое и независимое королевство, что он унаследовал от своего более одаренного и удачливого отца.

Едва ли о каком-либо из государств Европы, возникших в Средние Века, можно сказать, что оно легко родилось и беспрепятственно развивалось. Но рождение и развитие Шотландского государства в VI–XIV вв. было сопряжено с преодолением исключительно неблагоприятных обстоятельств — внутренних и внешних, природно-географических и общественно-политических. Становление единой монархии проходило на сравнительно небольшом пространстве в сложном взаимодействии целых пяти этнических групп (пиктов, бриттов, скоттов, англов и норвежцев). Каждая из них образовала несколько племенных союзов или примитивных «королевств», которые находились в непримиримом соперничестве. В противоположность англосаксонской гептархии политическое устройство Шотландии в раннее Средневековье основывалось на глубоких этнокультурных различиях. Тем не менее эти разнородные «государственные» образования постепенно сближались, поскольку они стояли примерно на одном этапе социально-экономического развития. Скотоводство почти повсюду преобладало над земледелием. Родоплеменные отношения были весьма прочными, хотя власть «королей» и родовой знати заметно усилилась. Сплочению способствовала и христианизация Шотландии, в основном завершенная к VIII в.

Из трех некоренных народов, осевших в северной Британии, наиболее влиятельным оказались скотты. Именно их «королевство» Дал Риата положило начало объединению Шотландии при Кеннете I мак Элпине (843–858). В течение X — начале XI в. Королевство Скоттов (лат. Scotia, гэльск. Alba) значительно расширилось в южном направлении за счет владений бриттов и англов, и с тех пор англо-шотландская граница установилась по линии залива Солуэй и реки Туид. Так возникло одно из древнейших государств Северной Европы и единственное кельтское королевство с отчетливой, централизованной и независимой политической организацией. Как стало очевидно впоследствии, оно вовсе не являлось искусственным, преходящим образованием.

Одной из целей моей книги было определить динамику исторического развития Шотландии, типологические особенности феодального строя и, следовательно, место страны в ее европейском окружении. Не притязая на окончательность и непогрешимость, выскажу свою точку зрения.

В своем оправданном желании воздать должное Шотландии историки этой страны нередко так или иначе сближают уровень ее развития с английским. Примеры тому можно встретить в работах по любому периоду, начиная с раннего Средневековья: еще до XI–XII вв. ведется речь о военной службе как условии земельного держания, о наличии «вассальных» связей и т. д. {611} 611 Dodgshon, Land and Society, p. 91. Убедительных доказательств при этом не выдвигается, да они и почти немыслимы из-за отсутствия конкретных данных. То немногое, что известно, скажем, по «Законам бриттов и скоттов», напротив, свидетельствует о безраздельном господстве родовых связей. В то же время необходимо помнить о крайнем даже для Средних Веков консерватизме шотландского общества, что проявилось и в XVIII в. в период якобитского движения. Поэтому говорить о феодализации Шотландии до рубежа XI–XII вв., тем более до начала нормандского завоевания Англии, на мой взгляд, преждевременно.