Отто Винцер - Двенадцать лет борьбы против фашизма и войны

Историческая правда настолько ясна и неоспорима, что даже такой завзятый милитарист, как генерал фон Типпельскирх в своей "Истории второй мировой войны" главу о "заговоре" 20 июля 1944 года начал следующей фразой: "Со времени катастрофы под Сталинградом среди тех кругов офицерского состава армии, которые имели возможность глубже и полнее осмыслить происходящее, постоянно нарастало чувство протеста против принципов, которыми руководствовался Гитлер при планировании и проведении операций на фронтах"{130}.

Политические цели, которые преследовал заговор 20 июля 1944 года, заключались отнюдь не в прекращении войны путем свержения власти Гитлера и не в установлении действительной власти народа в Германии, а в прекращении воины на нескольких фронтах и продолжении войны только на одном фронте, а именно против Советского Союза. В этом вопросе мистер Аллен Даллес, истинный вдохновитель реакционных участников заговора 20 июля, - вполне надежный свидетель. В своей книге он сообщает о донесении, посланном им в начале апреля 1944 года в Вашингтон. В этом донесении Даллес характеризовал позицию Герделера и генерала Бека на основании информации, полученной им от своих доверенных лиц - Гизевиуса и Ветьена. В донесении говорилось, что "люди, планирующие описываемый переворот, настроены консервативно, хотя и готовы сотрудничать с любыми левыми элементами, кроме коммунистов. Главным мотивом их деятельности является их горячее желание не допустить установления фактического и идеологического господства русских в Центральной Европе"{131}.

Несколькими страницами ниже Даллес пишет: "В начале мая 1944 года Гизевиус получил из Берлина план, составленный группой военных заговорщиков. План по-прежнему основывался на предположении, что немцам удастся капитулировать только перед Западом. Основная идея плана заключалась в том, что антинацистски настроенные генералы откроют американским и английским войскам свободную дорогу для занятия Германии, но одновременно будут продолжать сопротивление русским на Восточном фронте"{132}.

В донесении от 13 июля Аллен Даллес сообщал в Вашингтон: "В случае успеха заговора немецкие войска начнут планомерное отступление на Западном фронте. Одновременно с этим лучшие немецкие дивизии будут сконцентрированы на Восточном фронте, чтобы там защищать границы Германии"{133}.

Таким образом, политический смысл заговора заключался в том, чтобы ликвидировать Гитлера и предотвратить развитие серьезного всенародного движения в Германии. Реакционные монополисты в Германии вкупе с реакционным генералитетом должны были получить возможность заключить союз с наиболее реакционными силами американского и английского империализма и вместе с ними продолжать войну против СССР, первого в мире государства рабочих и крестьян.

В воззвании, заготовленном Герделером на случай, если покушение на Гитлера удастся, об этом было сказано без всяких прикрас. В этом воззвании, которое должен был подписать генерал Бек, говорилось, между прочим, следующее: "...Убедившись, что совесть наша чиста перед богом, мы решили с этой целью взять в свои руки государственную власть. Наш доблестный вермахт - порука безопасности и порядка. Полиция выполнит свой долг"{134}.

Комментарии излишни. Герделер и Бек намеревались опереться на полицию Гиммлера и Геринга, полицию фашистской диктатуры, чтобы получить возможность продолжать войну "в обстановке порядка и спокойствия". Поэтому не удивительно, что в проекте правительственного заявления, составленного заговорщиками, не предусматривалось освобождение всех политических заключенных. Заговорщики обещали лишь "по возможности скорее" ликвидировать концентрационные лагери, при этом говорилось, что "невиновные будут отпущены на свободу, а виновные предстанут перед законным судом"{135}. Вероятно, по мысли авторов проекта, решать вопрос о "виновности" или "невиновности" антифашистов должны были те самые "законные судьи", которые до и после 1933 года узаконили фашистский террор. Что касается коммунистов, то до тех пор, пока их "невиновность" не будет доказана, они должны были бы оставаться в концлагерях, лишенные возможности возглавить трудящиеся массы и стать во главе подлинно народного восстания, которого Бек и Герделер боялись как черт ладана.

В проекте воззвания, которое будущий "рейхсканцлер" Герделер должен был опубликовать в прессе, этот страх ясно отразился в следующих словах: "Наступил момент претворить этот замысел в жизнь, так как истекают последние мгновения. Иначе нам придется второй раз пережить ноябрьскую революцию 1918 года"{136}.