Франсуа-Ксавье Нерар - Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

И хотя доносчик пишет исключительно о принципах, можно предположить, что и здесь речь идет о мести. Перекрестные доносы бывших супругов, о которых мы говорили выше, вписываются в ту же логику. Использование механизма государственного насилия для сведения личных счетов, к сожалению, является обыденным делом в большинстве репрессивных режимов. Во всяком случае, письма эти направляются не куда попало. В обществе, где продукты питания, а также жилье были тесно связаны с работой, выжить соперника с его места могло значить довольно много, и со стороны кажется, что для этого письмо следовало направлять в бюро жалоб. Но такое происходит редко: сталинское общество предлагает целый ряд более скорых путей решения подобных конфликтов. Главным адресатом писем являлась политическая полиция. Слишком уж сложен и хитер должен бы быть расчет, чтобы автор доноса обратился куда-либо еще, кроме главного источника насилия в стране. Видные деятели партии — как на местном, так и на национальном уровне — также являются привилегированным адресатами подобной корреспонденции.

Доносительство является также способом решения конфликтов внутри одной и той же службы. С его помощью снимают накопившееся напряжение. Можно вспомнить крик облегчения («Настал, наконец, день, когда я могу рассказать, что творится в коллективе»), вырвавшийся у одной из сотрудниц «Правды», которая обратилась в ждановскую комиссию. Представился подходящий случай, чтобы отомстить за пережитое унижение, что и подтолкнуло, вероятно, эту комсомолку написать о взаимоотношениях своих бывших начальника и коллеги — секретарши:

«С 1928 г. работала секретаря т. Нач. отдела приема и увольнения НКПС [281] Народный комиссариат путей сообщения. Антипова, который в последствии оказался врагом народа.

Первое время Антипов ко мне относился сравнительно не плохо. Но потом, когда была взята второй работникой И.В. и когда я не раз стала замечать неправильным поведением Антипова и И., между мной и Антиповым создалось исключительно тяжелые взаимоотношения.

<���…> Зачастую когда я к нему заходила с почтой он говорил: “мне некогда” В то время как с И. через несколько минут он разбирал ту же самую почту чуть ли не по нескольку часов!» {830} 830 ЦХДМО. Ф. 1. Оп . 23. Д. 1299. Л. 11. , [282] Иванову исключили из комсомола. Ее также обвиняют в том, что она встречалась со своим бывшим начальником после его «падения», см. главу 10, раздел «Доносы: поймать удачный момент».

В других случаях подробности, приведенные в письме, доказывают, что материал для доноса могла дать только совместная работа: два человека, которые пишут донос на бывшего второго секретаря Ленинского района Москвы {831} 831 ЦХДМО. Ф. 1. Оп. 23. Д. 1236. Л. 79–81 (об.). , также принадлежат, по-видимому, к этой организации, вероятно, работали с ним, хотя и не говорят об этом. Авторы приводят множество точных подробностей о порядке работы различных районных органов власти и, главное, они осведомлены о том, что комитет получил некоторое количество доносов, которые «не разбирали».

Целая прослойка руководителей среднего звена также использует возможность «сигнализировать», чтобы показать свою власть. Один из членов ЦИК отказывается оплачивать свой проезд в трамвае, аргументируя это как раз тем, что он является членом этой организации. Напряжение достигло такой степени, что контролер пожаловался на это в Центральный исполнительный комитет. Одновременно, член ЦИК направляет угрожающее письмо:

«Мне трудно объяснить чем был вызван такой хулиганский поступок со стороны гражданина Н., я только могу сказать что он мне напомнил Июльские дни 1918 года, пропаганду оголтелого черносотенца. Этот гражданин заслуживает тщательной проверки его социального положения» {832} 832 ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 37. Д. 55 (август 1935). .

Существует категория писем, по форме близкая к тем, которые мы только что рассмотрели. В них больше от собственно доноса, датированы они 1937–1938 годами и продиктованы другими соображениями. Желание отомстить здесь не главное. В течение короткого периода в годы «Большого террора» основным фактором расширения практики доносительства является страх. Обвинение в связях с врагами народа получает широкое распространение, и тем самым все оказываются под угрозой оказаться вне общества. Хуже того, постоянно встречается обвинение в недоносительстве, сокрытии. Для многих известие об аресте кого-то из близких — основание для серьезной тревоги.